Одно другого интересней

Брошкевич Ежи

— Экваториальной? — удивилась Ика.

— Да.!.. Экваториальная… — это значит центральная.

— Почему?

— Ой, «почему, почему?» — фыркнул Горошек от злости. — Потому что там экватор.

Ика явно обиделась.

— Ладно, ладно… А что значит биохимия?

Горошек пожал плечами.

— Знаю, да не скажу.

Ика хотела саркастически рассмеяться, но вдруг спросила:

— Что такое?

— Вот это да! — сказал Горошек. — Икота у нее, что ли?

Действительно, было чему удивляться. Голос дикторши, которая начала было передавать

сообщения по стране, почему-то стал прерываться. Скажет несколько слов — и вдруг из репродуктора звучит какой-то писк.

Это было даже смешно.

«Как сообщает наш келецкий корреспондент, — звучало из репродуктора, — фабрика… пи-пи-пи, паа-паа-паа, пи-пи-пи… с превышением. Выпущено… пи-пи-пи, паа-паа-паа, пи-пи-пи… и электрических нагревательных приборов…»

— Хи-хи-хи, — покатилась Ика, — … пи-пи-пи с превышением! Но Горошек вдруг стал очень серьезным.

— Погоди! — крикнул он. — Да ведь это… — И оборвал.

Дикторша уже замолчала. Через минуту должен был начаться симфонический концерт. А между тем тот таинственный сигнал не прекращался: пи-пи-пи… паа-паа-паа… пи-пи-пи. И снова: три коротких писка, три длинных, три коротких.

— Три коротких, три длинных, три коротких… — шепнула Ика.

— Что это такое?

— Это, — сказал Горошек, — сигнал SOS! Понимаешь? SOS!

— SOS?

— Да.

Ребята смотрели друг на друга, широко открыв глаза.

— Кто-то терпит бедствие! — сказал Горошек.

— Кто-то просит помощи, — тихо повторила Ика.

Сигнал прозвучал еще только один раз и замолк.

А из репродуктора звучал приятный, ласковый голос диктора станции Катовицы:

— Начинаем концерт Большого симфонического оркестра Польского радио под управлением Яна Кренца и при участии скрипачки Ванды Вилкомирской… Сейчас вы услышите в исполнении оркестра увертюру к опере Вольфганга Амадея Моцарта «Свадьба Фигаро».

После недолгой паузы грянула музыка. Казалось, целая толпа скрипок, заливаясь звонким смехом, торопливо взбегает по стеклянной лестнице…

Однако Горошку и Ике на этот раз было не до музыки.

Ведь кто-то взывал о помощи. Кто-то умолял их о спасении, подавая сигнал SOS. Где-то, на морях и океанах, свирепствовали штормы… По волнам плыли ледяные горы, айсберги, угрожая гибелью кораблям. Туман подстерегал самолеты. Над Центральной Африкой бушевал ураган, и где-то там, на ее неведомых просторах, затерялся большой пассажирский самолет…

Ребята молча переглянулись. Это было посерьезнее, чем история с маленьким мальчиком, который потерялся на вокзальном перроне. Неужели и вправду они минуту назад услышали этот вопль отчаяния, этот сигнал, звучавший как крик о помощи?

Кто же звал на помощь? Откуда? Почему? Кого?

У Ики подозрительно заблестели глаза. Но на этот раз Горошек знал, что делать.

Он сурово нахмурился и захлопнул атлас.

— Набрось пальто! — приказал он коротко. — Первым делом мы должны посоветоваться с Капитаном.

Ика обрадованно мотнула головой

и подбежала к окну. Но у нее сразу же задрожал голос.

— Горошек, — сказала она. — Горошек! Он не подает никаких знаков. Ничего не выйдет!

— Что значит «ничего не выйдет»! — крикнул Горошек. — Не хнычь!

Ика стиснула зубы. Прежде чем Горошек успел выключить радио, погасить лампу и сорвать с вешалки пальто, она была уже на лестнице. Он догнал ее только в парадном.

— ЗНАЧИТ, ЯВИЛИСЬ, — СКАЗАЛ КАПИТАН.

— Явились, — повторили они.

— Садитесь, — буркнул он, распахнув дверцу. Голос его был очень серьезным, даже суровым.

— Слышали сигнал?

— Да.

— Поняли его?

— Да, — шепнула Ика.

— Понять-то мы поняли, — сказал Горошек. — Я знаю азбуку Морзе, и мы оба знаем, что такое SOS. Но ведь мы не знаем, откуда пришел этот сигнал? Кто его передал? Зачем? И был ли этот сигнал направлен именно нам? Вот это мы и хотим…

— Знать! — прервала его Ика. — Хотим знать, к нам ли обращались!

— К вам, — сказал Капитан.

В глубине души они ждали именно такого ответа. Но, когда они его услышали, когда он прозвучал громко и ясно, оба были прямотаки ошарашены. У ребят перехватило дыхание, а все мысли разлетелись, словно их разогнало ветром.

— А… а почему? — спросил в конце концов еле слышным шепотом Горошек.

— Почему именно к нам? — повторила Ика.

— Потому что только вы, — отвечал Капитан, — можете помочь тем, кто сейчас нуждается в помощи.

— Почему только мы?

— Чем же мы можем помочь?

— Слушайте, — строго сказал капитан. — Имейте в виду — никто вас не будет заставлять. Дело серьезное. Очень. Тут могли бы заколебаться и взрослые. Увы, взрослые тут ничего не сумеют сделать. Только вы можете попытаться помочь.

— Да как же? — лихорадочно перебил его Горошек. — А главное, кто это…

— Вы когда услышали сигнал? — прервал его Капитан.

— Во время передачи вечернего выпуска последних известий.

— Как раз после сообщения о бурях над Африкой!

— И о пропавшем самолете!

— Вот то-то и оно, — сказал Капитан. — Это как раз тот самолет.

Ребята онемели. У них, честно говоря, отнялся язык. И в наступившей тишине заговорил Капитан:

— В самом начале бури удар молнии вывел из строя радиостанцию этого самолета. Потом произошла авария одного из моторов. Самолет, летя над пустыней, был снесен бурей далеко в сторону от намеченного курса. И в конце концов он совершил вынужденную посадку, повредив при этом шасси. К счастью, ни пассажиры, ни экипаж не пострадали, но положение очень опасное. Буря продолжается. На самолете нет запасов ни воды, ни пищи. Не забудьте: самолет сбился с маршрута. Его ищут — ищут уже двенадцать часов, но идут, так сказать, по ложному следу. Ведь самолет в Сахаре все равно что песчинка на городской площади. А экипаж не в состоянии никому сообщить о месте посадки.