Одно другого интересней
Шрифт:
— Ну тогда скажи, как здешний лес шумит. Как мокрый ольшаник или как сухой тростник?
— Ага, — пробормотала Ика.
— Вот тебе и ага! Хочешь превратиться в телячью котлету?
— Почему в телячью?
— Это ты сама продумай…
— А ты умный, как… — Ика даже поперхнулась.
— Прости, пожалуйста, — вежливо сказал Горошек. — Ну как, зажечь спичку?
— Н… нет, — после паузы ответила она. — Не сердись, Горошинка. Ты был прав.
— Ну ладно, ладно… — Он улыбнулся. — Идем. Тут Ика, в свою очередь, показала, что и она тоже иногда
— Погоди, — сказала она. — Набери этих камушков в карман и бросай вперед. Вдруг там в темноте сидит какая-нибудь пакость? Кинешь камушек — может быть, испугается.
Горошек наклонился и начал набивать карманы камнями.
— Это идея, — сказал он. — Вот только одна вещь мне очень не нравится.
— Что именно?
— Сама посуди: летели мы на каком-то техническом чуде, химическая чистка, гравитация, эти живые носики у бутылок, и я не знаю, что еще. Колоссальная штука!
— Еще бы не колоссальная!
— Ну вот. А высадили нас в каком-то диком лесу. Ни людей, ни техники, ничего. Просто Сахара! Это порядок?
— А откуда ты знаешь, какие у них тут порядки?
— То-то и есть, что не знаю.
— А может, они ошиблись? Ты думаешь, при такой технике уже и ошибаться нельзя?
— Пожалуй, можно.
— Ну и все! — нетерпеливо сказала Ика. — Главное, чтобы мы не слишком ошибались! Надо попробовать вернуться, если не на ужин, то хотя бы вообще на Землю. Который час?
— О господи! — простонал Горошек.
— Что с тобой?
— Не идут. Часы остановились.
— Тьфу, ты, — рассердилась Ика. — Ну ладно, если они не идут, то хотя бы мы пойдем! Хватит разговаривать! Бросай камушки и пошли.
Но Горошек был безутешен.
— Что я скажу Рыжему? — несчастным голосом сказал он. Скажешь ему «добрый день». Или «добрый вечер». Смотря по тому, когда вернемся. Идешь или нет?
— Иду… иду…
В темноту полетел камушек, упал, и… наступила тишина.
Впереди шел Горошек, совершенно подавленный своим горем. Ему уже было безразлично, что он идет по чужой планете, где ночь фиолетовая, а на небе светят две луны и невиданные бело-золотисторозово-красные звезды. Он забыл о том, что Земля и все люди остались неведомо где. Он знал одно: ему доверили часы, а они остановились — сломались!
— Ну откуда я мог знать, — вырвалось у него, — что мы полетим на эти несчастные звезды?
Ика топнула ногой:
— Перестань!
И, решительно обогнав его, кинула вперед горсть гальки.
Вот тут произошло нечто неожиданное. Где-то рядом послышалось не то шипение, не то свист. Во мраке на долю секунды сверкнули три рубиновых огня, кажется, три глаза, и кто-то — судя по звуку, этот «кто-то» был не меньше хорошей овчарки — огромными прыжками бросился…
Ика немедленно оказалась рядом с Горошком, а Горошек вытянул вперед руку с открытым ножом.
К счастью, этот «кто-то» с рубиновой тройкой глаз бросился огромными прыжками наутек.
Звук его скачков все удалялся, треск кустов затихал.
— Че-че-чего это было? — после большой
Горошек с трудом откашлялся.
— Откуда же я могу знать? — хрипло сказал он.
— Он бежал… он прыгал, совсем, как кошка.
— Как большая кошка, — поправил он. — Как леопард или тигр…
— Ой, Горошек, — шепнула Ика, — пойдем, пойдем скорее. И… не закрывай ножика.
Однако судьба им благоприятствовала. Сколько они ни кидали камушки, в зарослях все было спокойно. Правда, раза два промелькнули над их головами слабо светившиеся белые птицы, но к ним ребята уже привыкли.
И вот наконец впереди показался просвет.
— Море! — крикнул Горошек. — Гляди! А там… наверное, город!
Они вышли, вернее, выбежали на широкий морской пляж. Галька сменилась песком. И кругом посветлело — спокойная морская гладь отражала мерцавшее на небесах звездное море и луны. А главное, недалек был тот берег, где горела целая россыпь зеленых огней. Огни, неподвижные и движущиеся, яркие и тусклые, бросали бледнозеленый отсвет на море и небо. Точь-в-точь так, как огни наших приморских городов отражаются в двух туманных зеркалах Земли — в зеркалах моря и неба.
Какой же это был восхитительный, прекрасный, бодрящий вид!
Все было забыто: трехглазый тигр, темнота и странный засохший лес. Горошек позабыл даже о часах Рыжего.
— Море! Море! — кричали ребята, выбегая на гладкий, как асфальт, пляж.
— Город! — кричали они. — Город!
Первой добежала до воды Ика. Смеясь, опустила в нее руку.
— Горошек! — вскрикнула она. — Честное слово! У них тут море подогревается! Ой, погоди-ка, — продолжала она изумленно. — Это море с пузырьками! Честное слово! Море газированной воды!
Прежде чем он успел ее удержать, Ика зачерпнула воды ладонью и поднесла ко рту.
— Фу! — скривилась Ика. — Это не газированная, а минеральная. Вроде ессентуков. Они тут, наверно, ужасно здоровые… эти «существа».
Горошек топнул ногой.
— Сейчас же выплюнь! — приказал он. — Откуда ты знаешь, что эти ессентуки не ядовитые?
— Ну да еще! — сказала она презрительно. Но сплюнула. Теперь Горошек наклонился над водой, окунул в нее руку, зачерпнул и осторожно, самым кончиком языка, попробовал.
— Больше похоже на нарзан… — пробормотал он про себя.
— Горошек! — сказала Ика. — Надо кое-что продумать.
— Наконец слышу разумные слова, — согласился он. — Только что? Что надо продумать?
Ика не обратила внимания на намек. Она была полна вдохновения.
— Во-первых… как сообщить в город, что мы здесь? Вовторых… как туда попасть?
— Погоди, погоди! Ты видишь, что там? Горошек! Там лодка! Честное слово, лодка!
Действительно, впереди, в каком-нибудь десятке шагов от них, смутно темнел округлый силуэт.