Одно другого интересней
Шрифт:
Вот, видимо, взорвалось какое-то большое, высокое дерево: над лесом, черным в зареве пожара, словно взвилась ослепительная ракета. Потом другая, третья…
— Н-да, — хмыкнул Горошек. — На той поляне сейчас, наверно, можно домашним способом плавить сталь! — И вдруг он ужасно расстроился: — Форменное безобразие!
— Что случилось? — удивилась Ика.
— Что у них тут такие взрывчатые леса, а нет никакой пожарной охраны. Ни на что не похоже! Странно что-то выглядит эта их «высшая техника»!…
— Нет, прелестно, — начала было Ика.
— Тьфу! —
— Было бы телячье жаркое? — спросила она наивным голоском.
— Опять начала?
— Я не начала, — продолжала она тем же тоном. — Но, может быть, ты бы начал… грести?
Это его обезоружило. Он хотел еще что-то рявкнуть, тем более что руки у него начали основательно гореть от весла, но кончилось все тем, что он — представьте себе! — разразился смехом. Совершенно как его отец. Он, как правило, именно так завершал домашние неурядицы.
— Ладно, — сказал Горошек, — плывем!
Становилось светло как днем. Этот пожар развивал действительно необычную, буквально неземную силу огня и света. Похоже было, что одновременно работают несколько десятков сварочных аппаратов. Небо бледнело, пропадали звезды.
Морская вода становилась все более голубой и прозрачной…
— Раз, — командовал сам себе Горошек, — и два! Раз… и два! Раз и два!
Каждый удар, весла приближал их к берегу Зеленого Города.
Огни его становились все яснее: из мрака выступали очертания сводчатых строений, висячих мостов, огромных, повисших в воздухе шаров.
— Понятно, — вполголоса рассуждал Горошек. — Если «они» овладели тяготением, то могут… то могут строить прямо в воздухе! Раз… и два! В… в воздухе!
И вдруг раздался крик Ики. Отчаянный, испуганный крик.
Горошек оглянулся и замер. То, что он увидел, лишило его на мгновение способности думать, двигаться, говорить…
Возле самой лодки с Голубым Мальчиком вынырнула слепая собачья морда какой-то рыбы. Да, собачья — у нее были зубы, как у собаки, а главное, она… рычала!
< image l:href="#"/>Сквозь прозрачную воду было видно, что сама рыба не такая большая. Толщиной с мужскую руку, длиной не больше метра. Но, видимо, страшно сильная. Своей горбатой спиной она начала приподнимать борт лодки с Голубым Мальчиком, стараясь перевернуть лодку и сбросить свою жертву в море.
Лодка сильно накренилась. Беспомощная фигурка мальчика заскользила к борту.
«Продумывать» было нечего и некогда.
Но в эту минуту Горошек вспомнил все. Маленького Яцека и Сахару, родителей и школьных товарищей, битву с Рубиновоглазым и любимые книжки. И вспомнил он еще рассказы об охотниках на акул об отважных героях-полинезийцах, которые с одним ножом нападали на тигра морей и побеждали!
Он глянул на Ику — она молча, закусив губы, пыталась вырвать одну из поперечин, чтобы хотя бы этим слабым оружием отогнать хищника.
И тут Горошек сорвал штормовку, рубаху, молниеносно сбросил ботинки, схватил в зубы открытый нож и, подняв руки над головой, классическим стартовым прыжком кинулся прямо в море.
Он не услышал отчаянного вопля Ики. Он только видел, как рыбособачья слепая морда отворачивается от лодки, направляется к нему.
Еще два гребка.
Рыба застыла неподвижно, Горошек перехватил нож в руку…
И именно в эту минуту произошло нечто непредвиденное. Совершенно, абсолютно — да, абсолютно непредвиденное.
ВСЕ ИСЧЕЗЛО: море, пылающий остров и зеленый город. Пропала и страшная рыба.
Все куда-то исчезло. Словно земля разверзлась.
Остался только Голубой Мальчик. Остались, конечно, Ика и Горошек, все еще державший в руке открытый перочинный нож.
Они находились на большой круглой сцене, а Голубой Мальчик стоял возле Горошка и, выразительно улыбаясь, сверкая великолепными белыми зубами, держал его за руку. Руку эту он, словно судья на боксерском матче, поднял вверх!
А вокруг них открылся огромный сферический зал с несколькими выпуклыми, сиявшими целой радугой красок экранами. Зал, заполненный до самых краев силуэтами стройных тел, освещенный тысячами маленьких светильников, шумевший тысячами веселых, радостных голосов.
Голубой Мальчик что-то сказал.
Ика и Горошек стояли без движения, ничего не понимая, ничего словно бы даже еще не видели. Стояли в оцепенении.
Только из руки Горюшка выскользнул нож и упал на пол.
— Ика, — спросил Горошек, — ты видишь то же самое, что и я?
— Да, — шепнула она.
— Ика, — сказал Горошек. — Когда мы с тобой наконец проснемся?
Он хотел еще добавить: «Ущипни меня, только покрепче», но не успел, потому что в это время из невидимых мощных репродукторов поплыли, как эхо, их собственные голоса. Их собственные, а тем не менее произносящие слова на совершенно неведомом и необычайно певучем языке.
Едва эти голоса замолкли, по всему огромному залу снова начали мигать огоньки и со всех сторон зазвенел смех. А Голубой Мальчик взял руки ребят и положил к себе на грудь.
Тогда возгласы, шум и смех в зале так усилились, что нельзя было расслышать даже собственных мыслей. Экраны снова замерцали. Раздался звучный удар не то колокола, не то гонга. И сразу наступила тишина. Огни пригасли. И над молчанием зала зазвучал чей-то голос. Голос этот начал говорить на том же певучем, мелодичном непонятном языке. Но почти одновременно Ика и Горошек услышали возле себя тот же самый голос, произносящий слова вполне понятные:
— Представители вегов!
— Слышишь? Они называются «веги»! — шепнула Ика.