Одно мгновение
Шрифт:
— Ну да. Просто… — Адам закрыл лицо руками. Вздохнул. — Он погиб. И я настолько взбешен, что я бы врезал ему, стой он передо мной сейчас.
— Это же нормально, да? Я хочу сказать, что иногда чувствую что-то подобное, — я попыталась улыбнуться. — А в следующую секунду я снова слюнявая тетеря, мечтающая о еще одном объятии.
— Мы все стали шизофрениками, — фыркнула Шэннон. — Джои был бы горд, что оказывает на нас такое действие.
— Это ненормально, но ты права, — покачал головой Адам.
— Итак, ты остаешься? — спросила я.
Адам закрыл дверь, оставляя за порогом темную ночь.
— Ну да. По ходу,
— Спасибо тебе, — сказала Шэннон.
Когда Адам посмотрел на нее, в его лице появились какие-то незнакомые черты, вызвавшие трепет страха в моей груди. Я попыталась прогнать эту мысль, но она все возвращалась. Адам казался каким-то другим. На тон темнее. И тогда я вдруг испугалась, что на вершине той скалы я потеряла далеко не только Джои и свою память.
Глава 6: Пронзительно синий цвет
Это нашло на меня вечером, после того, как я вернулась домой от родителей Джои. Воспоминание навалилось на меня, когда я уже засыпала, и я не могла от него отделаться. Образ Джои, лежащего на земле без движения. Мой мозг будто сделал снимок мгновения и впаял один кадр во внутреннюю поверхность век так, чтобы через каждые несколько секунд он накатывал на меня снова. Затягивал меня вниз. Топил меня. Джои на берегу… просто лежит там… ноги неестественно выгнуты, голова откинута назад, рот широко открыт.
Я крепко зажмурилась и прижала кончики пальцев к векам, превращая это мгновение в миллион вспышек света, стирая смерть. Видение заставило меня почувствовать эту отчаянную потребность спрятаться в пустоте шкафа. Но я была не одна. И я не хотела, чтобы кто-нибудь знал, что я стала проводить так много времени, забившись спиной в угол, съежившись под одеждой. Так что я осталась там, где была, зарывшись между Танной и Шэннон.
Чуть раньше, когда мы закончили с последним плакатом и дисками Джои, и после того, как Пит оставил нас сидеть на лужайке перед домом на закате, окрасившем небо в пурпурно-синий цвет, Танна настояла на том, чтобы провести ночь вместе. Она сказала, что из подушек и одеял мы сделаем кровать на полу моей комнаты, как, бывало, делали, когда были детьми. До похорон оставался один день. Шэннон согласилась, сказав, что никто из нас не должен оставаться в одиночестве. А я промолчала о том, что сейчас только одиночество казалось мне правильным.
Лежа на полу, зарывшись пальцами в ковер, чтобы придать себе уверенность, что подо мной что-то твердое, я лгала самой себе о том, что Джои просто спит. Потому что проще уйти от действительности. Ложь уносила меня к тем временам, которые были под защитой, не поддавались разрушению.
Как, например, на первом курсе занятий по здоровью, когда Джои и я пересаживались на последнюю парту в классе, прячась за пышной афро-прической Криса Грейтера, и перешептывались, пока не начиналось бесконечное видео. Тогда мы уютно усаживались на наших местах, клали головы на сложенные грудой флисовые куртки и закрывали глаза. Когда же начиналось монотонное гудение голоса за кадром, я всегда снова открывала глаза, чтобы посмотреть несколько минут на Джои, пересчитать веснушки, покрывающие его нос, или помечтать о том, чтобы заплести его шоколадного цвета волосы, представляя ощущение шелковых прядей, скользящих сквозь пальцы. А информация о заболеваниях, передающихся половым путем, или новости
«Просто спит», — говорила я себе, вжимая плечи, спину, поясницу в пол спальни, в твердую поверхность, и подстегивая мысли вперед, дальше от ужасного видения к следующему: лицо Адама, его взгляд, охваченный паникой. От этого я почувствовала еще больше одиночества, меньше устойчивости и потребность в равновесии. Почему все вокруг создавало иллюзию подвешенности в бесконечном свободном падении?
— Эй, народ, вы ведь еще раз проверили свои телефоны, да? — спросила я в темноту, когда послышался размеренный звук сонного дыхания обеих подруг. — Когда мы выключили свет?
— Да, — Танна перевернулась на бок, лицом ко мне, и я почувствовала мыльной запах крема «Noxzema», которым она намазала лицо перед сном. — Я проверяла.
— Я тоже, — Шэннон отбросила руку вверх, закинув ее за голову.
— Ничего? — вновь спросила я.
— Ничего, — ответила Шэннон. — Это официально: Адам нас игнорирует.
— Я не понимаю, — сказала я. — Почему он не пришел? Как он мог не помочь с плакатами и видео для похорон?
— Важно то, что мы знаем: он в порядке. Я говорила сегодня с его матерью, помните? — Танна потянулась и сжала мою ладонь. — У нас у всех одна беда, и не все мы с ней одинаково справляемся.
— Да, но он как будто полностью отгородился от нас, — продолжила я. — Сколько раз ты ему писала?
— Не так много, как ты, — проговорила Шэннон, зевая.
— Я отправила ему 3 сообщения «911» и оставила примерно тысячу голосовых сообщений!
Я перевернулась на живот, схватила свой телефон и отключила спящий режим.
— Может быть, ему просто нужно немного времени, — сказала Танна, — все обдумать…
— Пусто, — сказала я, просмотрев свои сообщения. — Все еще пусто.
Адама не было, и мне от этого было одиноко вдвойне. Что не имело никакого смысла. Я знала, что он жив. Его не было рядом, но он был! И это должно было внушать мне облегчение. Но вместо этого это внезапное исчезновение оставило меня вдвойне шаткой, вдвойне неуверенной в мире, который вдруг замыкался вокруг меня.
— Народ, как вы думаете, где он? — спросила Шэннон, ее голос стелился в темноте, перекатываясь через меня и Танну.
— Если бы я знала, — отозвалась я, бросая свой телефон на пол возле своей подушки, достаточно близко, чтобы схватить его в один миг, если Адам, наконец, решит ответить. — Все, что мы знаем наверняка, — это то, что сказал Пит, — После того, как Пит уехал от нас, он проехал мимо дома Адама, и его машины возле дома не было. — Можете не сомневаться, если бы я знала, куда он подевался, я бы немедленно отправилась туда и показала ему, как нас игнорировать.
— Я имею в виду Джои, — проговорила вновь Шэннон.
Ее кроткие слова после моих звучали неуверенно. И стало тихо. Тишина, которая просочилась в наши кости, как правда о том, что Джои умер, снова нахлынула на нас волной.
— Я постоянно думаю о том, что он на Луне. Я представляю его там наверху в таком пурпурно-белом сиянии. Я вижу, как он смотрит на нас, слушает.
Мне сдавило грудь при мысли о том, что он так далеко. Я прикусила губу, стараясь сдержать в себе все рвущиеся наружу звуки.