Одно проклятие на двоих
Шрифт:
– Госпожа Раина, завтрак для юной госпожи Джулины – произносит девушка с подносом, «матушка» согласно кивает головой.
– Вот и отлично, ты сейчас поешь, потом оденешься, и я пойду тебе хозяйство замка показывать, заодно расскажу все, о чем ты позабыла и все, чем должна заниматься хозяйка замка.
А дальше Юля с удивлением наблюдает, как девушка ставит поднос на стол, засовывает в кашу ложку, грязную ложку, которая вчера вечером валялась на грязном полу! Потом на поднос поставила медную кружку и налила в нее из глиняного кувшина молоко. В кружку, которая вчера, кстати, тоже на полу лежала! Мало того, даже с кровати Юле было прекрасно видно, что кружка эта грязная, а вчера в нее было налито что-то красного цвета.
– Ммм… Эта посуда грязная, она на полу вчера лежала – произнесла Юля и на «мать» посмотрела. Та недоуменно нахмурилась, на девушек
– Ты хочешь поесть из новой посуды? – все с таким же недоумением во взгляде уточнила «мама». Да, видимо, с гигиеной здесь дела обстоят не очень, раз даже хозяйка не видит ничего плохого в том, чтобы из грязной тарелки поесть. Вот занесло же ее в средневековье.
– Не из новой, из чистой. Которую помыли, прежде чем наложить в нее еду.
– Хорошо – неуверенно произнесла хозяйка, посмотрела на служанок. Те синхронно кивнули и скрылись за дверью. Вернулись минут через пять, с таким же подносом, на котором стояло пара чистых медных тарелок, деревянных ложек и чистая глиняная чашка.
– Дальше я сама. Вы пока идите, мы вас позовем – поспешно сказала Юля, решительно вставая с кровати и подходя к столику, пока одной из девушек не пришло в голову переложить в чистую тарелку кашу грязной ложкой. Есть хотелось очень. Похоже, сама Джулина, прежде чем сделать последний решительный шаг в своей жизни, о еде и не думала. На кашу Юля не смотрела, пусть это смотрелось со стороны как паранойя, но она не могла себя пересилить и есть еду, в которой побывал грязный, с ее точки зрения, предмет. Служанки послушно скрылись за дверью, и Юля сама налила себе молоко в чистую, на внешний вид, чашку, сделала глоток, порадовалась тому, что вкус ничем не отличается от того, к которому она привыкла. Попробовала белый хлеб, лежащий на подносе. Он оказался очень вкусным, мягким, пористым, с хрустящей корочкой, чем-то напоминал чиабатту. Проглотив два куска хлеба и запив его молоком, Юля пришла к выводу, что для завтрака этого вполне достаточно, о чем и сказала Раине. «Матушка» снова крикнула служанок и, как только те вошли в комнату и уже привычно поклонились, велела им помочь надеть ее «доченьке» платье. Одна из девушек шустро вытащила из сундука длинную бежевую сорочку с длинными рукавами, нижнее платье, как поняла Юля, затем закрытое серое платье, почти точную копию платья хозяйки, после чего из второго сундука достала белый чепец, опять же близнец такого же предмета гардероба ее матушки. Ладно, какое-то время Юля и была готова носить на себе все это безобразие, но сейчас ее волновала еще одна вещь.
– Матушка – обратилась она так впервые к хозяйке, а та буквально просияла и одарила девушку ласковой и теплой, искренней улыбкой – Мне бы перед тем, как одеться, вымыться надо.
Улыбка женщины погасла, а во взгляде снова появилось недоумение.
– Зачем? – уточнила она, а потом еще и добавила – Свадьба только через десять дней.
– А что, мыться только перед свадьбой можно?
– Нет, но… Ты никогда раньше этого не любила. Да и кто любит? Сидеть в этой лохани, вся в воде, тебя трут тряпками до красноты, запах мыла… А потом еще волосы сушить сколько – женщина плечами передернула, немного нахмурилась, глядя на Юлю-Джулину, как будто ей впервые пришла в голову мысль, что девушка, стоящая перед ней, уже не ее дочка. А сама девушка подняла руку и провела по своим волосам, впервые с момента попадания в это тело ощущая, какие они на самом деле сальные у корней, потом даже принюхалась сама к себе. Ей сразу вспомнилось, как пару лет назад она умудрилась подхватить где-то ветрянку, в детском возрасте болезнь переносится легко, а вот для взрослого это тяжелое испытание. У Юли тогда температура больше недели не спадала ниже тридцати восьми, а потом еще неделю она ощущала страшную слабость во всем теле. Во время той болезни она не мылась шестнадцать дней, и сейчас от нее исходил такой же запах, отвратительный для Юли запах немытого тела, который все остальные воспринимали, как должное. Поэтому тут женщины чепцы носят? Чтобы было не видно грязных волос? А такие закрытые двухслойные платья – чтобы не чувствовать запах тела? Да и от вчерашнего барона-папочки запах был не лучше, только вот вчера попаданка внимания на это особого не обратила.
– Мне срочно надо вымыться – в голосе Юли прозвучали панические нотки – Где эта лохань? Мне принесут ее сюда? Или надо куда-то идти?
– Сейчас все сделаем. Если ты так хочешь. Только
– Что вспоминать? – не поняла девушка.
– Ты ведь мужу хочешь угодить? – хозяйка довольно головой покивала – Да, это правильно. И как я сама не подумала?
– О чем не подумала? Я не понимаю…
– Ведь говорят, что герцог буквально помешан на чистоте. Сам почти каждый день моется. И, поговаривают, даже самых приближенных слуг заставляет! – женщина довольно чуть ли в ладоши не захлопала – Ты никуда не уходи. Я сейчас прослежу, чтобы все быстро приготовили – «мамочка» выбежала из комнаты и дверь за собой прикрыла. Юля осталась в комнате одна, взглядом обвела окружающее ее пространство и мысленно прикинула те факты, которые ей стали известны о ее женихе.
Тридцать семь лет. Это неплохо. Больше плюс, чем минус. Все-таки взрослый мужчина, не ребенок.
Хорошо выглядит, зубы и волосы на месте. Однозначно плюс.
Герцог и еще богатый. Как ни крути, тоже плюс.
Моется каждый день! Это не просто плюс. Для средневековья, в котором она оказалась, это огромный плюсище!
А еще он успел трех жен похоронить, и на нем проклятие, очень своеобразное проклятие… А вот с этим еще предстоит разобраться. Минус ли это?
Саму лохань притащили в комнату Джулины буквально через пятнадцать минут. Причем тащили эту тяжеленную лохань не бравые парни, а те же хрупкие девушки, после чего и воды в больших ведрах они же натаскали. Юля еле сдерживала порыв предложить им помощь. Когда вода была наполнена, в комнату зашла «матушка», а следом за ней еще две служанки. «Для помощи», как пояснила хозяйка. Первые две девушки помогли Юле снять короткую до колен сорочку, которую она не снимала с самого момента попадания в это тело, и поддерживали за руки, когда она забиралась в лохань.
Полежать в теплой воде – это непередаваемое блаженство, вот только долго предаваться этому блаженству Юле не дали. Все четыре девушки схватили в руки тряпки, хорошо хоть чистые на первый взгляд, смочили их водой из Юлиной лохани и стали усердно намыливать. Сама Юля и опомниться не успела, как две первые девушки схватили и начали намывать ей намыленными тряпками руки, третья встала у головы, а четвертая встала напротив с намерением мыть ей ноги.
– Прекратите! Хватит! – не сдержалась попаданка. Еще не хватало, чтобы ее мыли как маленькую, будто она и сама не в состоянии это сделать. Девушки синхронно расступились, бросили беспомощные взгляды на хозяйку. Да и та снова хмурилась, на «дочку» поглядывая.
– Джулина… но ты же сама хотела… – растерянно проговорила «матушка».
– Да, я хочу помыться. Но можно я сделаю это сама?
– Сама?
– Да, сама. Пусть все выйдут – и, видя, что «мамочка» еще больше хмурится, Юля добавила – Ну, хорошо, пусть одна из них останется, на всякий случай. Спинку мне потрет. А остальные пусть уйдут.
Девушки ушли, а хозяйка присела на стул и весь процесс купания наблюдала за «дочерью». Юля с удовольствием несколько раз намылила голову мылом, стараясь не акцентировать внимание на том, что мыло это напоминает хозяйственное, а уж до ее любимого шампуня здесь и подавно далеко. Даже попросила оставшуюся девушку полить ее водой, чтобы мыло смыть. Потерла руки, ноги. А служанке, как и обещала, позволила спинку потереть, та обрадовалась этому до безумия, несколько раз поблагодарила. Пристальный взгляд хозяйки замка напрягал и немного нервировал, но Юля старалась не обращать внимания, представила, что она после тренировки в своем фитнес-центре зашла в общий женский душ.
Искупалась довольно быстро. Служанка достала из дальнего большого сундука большую простыню, которая, видимо, играла здесь роль полотенца, помогла Юле в эту простыню завернуться. Пока сама Юля сидела на кровати и небольшим отрезом ткани промокала свои длинные волосы, служанка разожгла камин и предложила Юле пересесть к нему.
– Так вы быстрее высохните, госпожа – сказала она. Юля пересела, а дальше опять что-то пошло не по плану.
– Вот. Давайте, я помогу вам одеться – произнесла служанка, подняв с пола уже грязную сорочку и протянула Юле. Ту самую сорочку, которую она сняла перед купанием, и в которой Джулина, наверное, неделю проходила, если не больше. Под взглядом юной госпожи девушка стушевалась, коротко отступила, очередной беспомощный взгляд на хозяйку бросила.