Одноглазый валет и короли-самоубийцы
Шрифт:
Вернув топор крестьянам, он вскочил в седло и протянул руку Эмбер.
— Вы не собираетесь им заплатить? — спросила она.
— За что?
Он ведь вернул топор!
— Отдайте мне хотя бы часть того, что я у вас выиграла, — попросила Эмбер, протягивая ладонь.
Вытащив несколько серебряных монет из седельной сумки, Рейнард молча наблюдал за тем, как она раздает деньги всему семейству, расплачиваясь за колбасу и сидр. Когда они брали монетку, Эмбер касалась их рук своим жезлом. Рейнард нахмурился, он предвидел новые неприятности. Крестьяне с
Рейнард скакал вниз по течению, чтобы перейти Сомму по мало известному броду. Дорога и заболоченные берега казались необычно пустынными. Помимо свежих куч конского навоза, ничто не указывало на присутствие двух армий, маршировавших вдоль Соммы — одна пыталась перейти на противоположную сторону, другая всячески ей препятствовала.
Возле брода никого не оказалось. Пикардийцы ушли: после того как король Эдуард форсировал Сомму, охранять броды не было смысла. Рейнард направил своего боевого коня в реку. Вскоре они почувствовали, что вода добралась до стремян, и Эмбер пришлось поднять ] ноги. Теперь вздувшаяся после дождей река доходила до наголенников Рейнарда, но, к счастью, вскоре пошла на спад. Через несколько минут Купидон, отфыркиваясь, вышел на берег.
— Получилось! — радостно воскликнула Эмбер.
Рейнард ликовал не меньше своей спутницы. Ведь он практически добрался до дома. Перед ними расстилался лес, а дальше начиналось его поместье Фонтен-сюр-Мэй. Он знал каждую тропинку в лесу, но не стал ничего говорить Эмбер, решив сделать ей сюрприз.
— Расскажи мне о Монтане, — попросил он.
— Это большая страна, почти такая же большая, как Франция, там много открытых пространств и гор, а в некоторых местах земля такая плоская, что кажется, будто вокруг тебя лишь бесконечное небо и равнина. Страна с огромным небом.
— Так почему же ты ее покинула?
— Чтобы не причинить вреда.
— Не понимаю...
Эмбер вздохнула и положила голову ему на спину. Рейнард чувствовал, что естественная правдивость борется в ней с какими-то сомнениями. Нечто огромное и жуткое мешало ей ответить на его вопрос.
— Я не могу сказать, не нарушив правила.
— Но ты же нарушила правила, когда без разрешения лечила людей. — Он вспомнил их утреннее посещение деревушки.
— Лечение принесет им пользу. А вам новое знание не даст ничего хорошего. В некотором смысле оно даже может причинить серьезный вред.
— И тебе было необходимо перебраться на другой берег Соммы, чтобы сделать то, что ты обязана сделать? — После первого побега пикардийцы поймали ее у брода.
— Теперь я обязана вам еще и за это. — Она прижалась к его доспехам.
Почему знание может причинить ему вред? Зачем Эмбер так стремилась перебраться на северный берег Соммы? Сегодня пятница, Ночь Ведьм. Может быть, она собирается принять участие в какой-то
Купидон медленно трусил по тропинке. Один раз они сделали привал, чтобы поесть колбасы и выпить сидра. Казалось, Эмбер больше никуда не торопится, а просто счастлива от ощущения свободы. Она улыбалась, разговаривая с ним, ей явно нравилось его общество. Когда они собрались продолжить путь, Эмбер похлопала по крупу скакуна и спросила:
— Как вы его зовете?
— Купидон, — ответил Рейнард и взял в руки поводья.
— Как вы романтичны, — заявила Эмбер. — Назвать коня в честь бога любви...
Наверное, она права. Когда они оказались у границы леса, Ночь Ведьм вступила в свои права. Рейнард спешился и попросил Эмбер присмотреть за Купидоном, пока он отыщет для них подходящее пристанище.
— Вы не хотите взять жезл? — предложила она.
— Нет. Я найду дорогу. — И Рейнард скрылся в сумерках.
Всего в пятидесяти ярдах от них находился домик лесоруба. Хозяин дома и его семья как раз собиралась ужинать, когда увидели на пороге своего господина. Они сразу же опустились на колени, предлагая ему присесть и откушать с ними.
Он поблагодарил, отказавшись.
— Однако мне понадобится на ночь ваш дом. Возьмите все, что вам нужно, оставьте еду и постель и не возвращайтесь домой до наступления утра.
Пока еще окончательно не стемнело, лесоруб с семьей поспешно отправились на поиски ночлега.
Родственники лесоруба жили в трех или четырех милях. Но, к счастью, неподалеку стоял домик его приятеля. Конечно, он жил без особой роскоши, но мог предложить крышу и соломенный матрас в качестве постели — больше семье ничего не требовалось.
Рейнард зажег свечу и вернулся за своей ведьмой.
— Я нашел для нас теплый ночлег, — сказал он Эмбер. — Там будет сухо.
— Теплый и сухой? Мне нравится!
Когда же он показал ей домик, Эмбер заметно удивилась.
— Поразительно, здесь даже разожжен очаг. Разве такое возможно?
— Здесь расположились английские рыцари, но я их выгнал.
— Правда? Сразу пятерых? — На столе стояло пять мисок и пять глиняных чашек. Рейнард пожал закованными в доспехи плечами. Эмбер подняла крышку кастрюли. — Рыцари готовили гороховую кашу?
— Мне попались весьма домовитые солдаты, — признался Рейнард. — У них гораздо лучше получалось орудовать ложками, чем копьем.
Эмбер накрыла кастрюлю крышкой и улыбнулась Рейнарду.
— Без сомнения, именно поэтому вы так легко выставили их за дверь.
— Ты права.
Один французский рыцарь стоит пяти английских пехотинцев, в особенности, воображаемых.
Рейнард начал снимать доспехи и вскоре остался в грязных штанах и стеганом камзоле.
Эмбер достала таблетку из своего жезла, бросила ее в кашу, тщательно размешала и положила в миски по щедрой порции.