Одноглазый валет и короли-самоубийцы

Гарсия-и-Робертсон Родриго

Снова зазвучали трубы. Валлиец обернулся, а потом зашагал дальше. Он остановился, чтобы вытащить стрелу из черного бока Купидона. Когда безмозглый идиот попытался выдернуть стрелу из его ноги, Рейнард не удержался и застонал. Валлиец засунул остальные стрелы под мышку и наклонился, чтобы прикончить Рейнарда.

Собрав все оставшиеся силы, Рейнард вонзил меч под кольчугу валлийца. Лезвие глубоко вошло врагу в бедро. Брызнула кровь, и валлиец исчез из виду. Рейнард услышал возню, а потом вновь наступила тишина.

Рейнард откинулся на спину, испытывая удовлетворение

от первого удара, который он сумел сегодня нанести врагу. Какая чудесная новая тактика: затоптать кавалерией собственную пехоту, получить несколько вражеских стрел, а потом ждать, пока кто-нибудь из англичан придет, чтобы перерезать тебе горло — к этому моменту даже самый слабый противник будет склонен тебя недооценивать! Не слишком по-рыцарски, но ничуть не хуже, чем то, что они сделали с его боком.

Последовала новая атака французской конницы, вновь всадники кричали:

— Святой Дэнис!

А на доспехи Рейнарда летели комья грязи.

Он мог легко представить себе, что происходит. Всякий раз, когда новые части французских войск выходили из леса на плато, они видели английскую армию, которая ждала их на холме возле ветряной мельницы, но не замечали тел, лежавших в долине. Они просто опускали свои копья и бросались вперед.

Вскоре Рейнард перестал считать кавалерийские атаки, которые продолжались даже после наступления темноты. Вновь прибывающие войска уже не видели, какие потери понесла их армия, и продолжали наступать, пока не наталкивались на убойный огонь английских луков. Теперь Рейнард знал, что стрелы у них никогда не кончаются. Наконец он снова потерял сознание.

Когда Рейнард пришел в себя, вокруг царили мрак и тишина. Сражение закончилось. Не было слышно даже валлийцев, вновь наполнявших свои колчаны стрелами.

Под влажным шлемом капли пота бесконечно медленно стекали по лбу Рейнарда. Он долго лежал, прислушиваясь к биению сердца, когда из темноты донесся шорох и по броне застучали маленькие лапы.

Крысы. Он ненавидел их — они всегда появлялись после сражения. Особенно ночью. Днем вороны ведут себя отвратительно, но ведь от них можно отвернуться. Ночью, когда крысы разбегаются по полю брани и принимаются грызть остывающие тела, не обращать на них внимания невозможно.

Рейнард так ослабел, что даже не мог взмахнуть мечом — он чувствовал, как крыса медленно пробирается вдоль его бока. Невидимая в темноте, она лезла по рукаву, направляясь к щели между шлемом и кольчугой. А он даже головы не мог повернуть, чтобы ее отогнать.

Без всякого предупреждения из темноты выскочил большой кот и приземлился прямо Рейнарду на грудь. Крыса исчезла. Мягко ступая по грудному доспеху, кот заглянул в прорезь на шлеме.

— Прошу прощения, сеньор, — проговорил кот хриплым мужским голосом, — продолжайте дышать и лежите тихо. Помощь уже в пути.

Рейнард ждал, прислушиваясь к мурлыканью свернувшегося у него на груди зверька. Из темноты послышались шаги. Приподняв голову, кот громко замяукал, и в следующее мгновение тонкий луч света прорезал мрак. Сквозь щель в

шлеме Рейнард разглядел деревянные башмаки. Над ним высилась фигура еще более жуткая, чем валлиец, которого он пронзил мечом. Одноглазый ловец крыс.

— Бонжур, сеньор, разрешите вам помочь. — Наклонившись, ловец крыс отстегнул шлем Рейнарда и прижал что-то холодное к его шее.

Рейнард ощутил знакомое покалывание и услышал негромкое шипение. Боль исчезла. Рейнард почувствовал, как в тело возвращается тепло. Поднявшись, ловец перерезал подпругу и сломал древко застрявшей в ноге Рейнарда стрелы. Затем осторожно поднял закованную в доспехи ногу Рейнарда и вытащил его из седла.

Продемонстрировав поразительную физическую силу, одноглазый валет отодвинул в сторону тело мертвого боевого коня, а потом легко поднял Рейнарда — вместе со всеми его доспехами — и понес из долины вверх по склону в сторону Фонтен-сюр-Мэй. Кот тихонько бежал за ними.

Эмбер ждала Рейнарда среди развалин особняка, в котором он собирался с ней жить. Ловец крыс положил раненого рыцаря у ее ног.

— Жив? — спросила она, наклонившись над Рейнардом, чтобы осмотреть раны.

— До некоторой степени, — ответил ловец, снимая с рыцаря шлем. — Давай осмотрим его более внимательно. — Он приподнял черную повязку, за которой скрывалась сверкающая линза.

Загорелся мягкий зеленый свет, и ловец крыс наклонился, чтобы взглянуть на рану в боку Рейнарда.

— Не тревожься, — прошептала Эмбер. — Это Джордж Рене Дюбонне, доктор древней медицины из Сорбонны. Он тебя спасет.

— Спасет меня? — прошептал Рейнард, глядя на почерневшие руины своего дома. Разве это возможно, когда весь его мир умирает. — Как?

— С легкостью, — заверил его ловец крыс, осторожно изучая рану. — При помощи лазерной хирургии. Вы получили сквозное ранение и потеряли много крови, кроме того, у вас задета печень, но зато другие внутренние органы не повреждены. Я дал вам антибиотики и местное обезболивающее. Теперь я сделаю операцию, чтобы остановить внутреннее кровотечение и извлечь наконечник стрелы. Дальше останется лишь зашить раны.

— А что будет потом? — спросил Рейнард, не понявший и половины того, о чем говорил ловец крыс из Сорбонны.

Эмбер положила его голову к себе на колени.

— Потом я возьму тебя с собой в Монтану.

Он закрыл глаза, и на него накатила новая волна слабости.

Однако к рассвету он и в самом деле почувствовал себя лучше. Рейнард сидел в своих испачканных кровью штанах и камзоле возле развалин Фонтена, с капельницей, которая висела на подобранном на поле битвы мече. Морской туман заполнял лощины и овраги, пряча следы страшного сражения. Перед ним на земле лежало несколько обгоревших реликвий из его прошлой жизни — соколиный колокольчик, любимый нож с резной рукоятью и чашка. Английская армия стояла на противоположном холме; казалось, она почти не уменьшилась после вчерашней бойни. А вот следов французской армии практически не осталось, лишь опоздавшие к месту сбора солдаты из Бовиа и Руана тщетно искали войско короля Филиппа.