Одного раза недостаточно
Шрифт:
Дженюари не поверила своим ушам. Майк, имевший столько женщин... рассказывавший ей о Тине Сент-Клер и Мельбе... этот самый Майк вдруг превратился в разгневанного отца, разговаривающего со своей невинной дочерью. Это казалось нелепостью... безумием... и все же что-то заставило Дженюари скрыть правду.
– Дэвид вел себя как настоящий джентльмен, - сказала она.
– Но я знаю, что все зависело от меня.
– Любая женщина может получить любого мужчину, для этого ей достаточно раздвинуть ноги, - сухо заявил он.
– Но ты не такая. Дэвид это тоже понимает.
– Дэвид!
– Она словно
– Ди знакомит меня со своим кузеном, симпатичным и перспективным молодым человеком, а я должна сыграть роль куклы Барби. Полюбить его и счастливо жить с ним до старости. И знаешь что? Я попыталась поступить так. Почти внушила себе, что это произойдет. Скажи - этого ты желал мне? Хотел, чтобы я влюбилась в заурядного пластилинового человека, надела подвенечное платье, возможно, вырастила бы дочь, потом подыскала ей какого-нибудь Дэвида? Помнишь, как поется в песне - "Неужели это все, мой друг... неужели это все?"
Он попросил официанта дать счет. Потом встал, оставив на столе несколько купюр. Они вышли на вечернюю улицу. Их обогнали двое длинноволосых парней с красными бабочками, вышитыми на брюках из дангери. Возле фонаря молодые люди остановились и начали целоваться.
– Похоже, сейчас всюду любовь.
– Это Красные Бабочки, - пояснила Дженюари.
– Кто они?
– Это канадская прокоммунистическая ассоциация гомосексуалистов. Они борются за права сексуальных меньшинств. Несколько парней из этой организации вербуют сейчас в Нью-Йорке новых членов в свои ряды. Линда собиралась написать о них. Но не для "Блеска".
Майк покачал головой:
– Знаешь что? Ты сказала: "Неужели это все?" Я не могу ответить на этот вопрос. Потому что не знаю, есть ли что-то другое... Не знаю, что происходит сейчас... в жизни, в шоу-бизнесе - везде. Весь мир переменился. В моих фильмах, в кинокартинах моей молодости... злодей должен был умереть. Герой выигрывал схватку, и если бы десять лет тому назад у меня была двадцатилетняя дочь, встречающаяся с каким-то Дэвидом, я бы сказал ей: "Куда спешить? Я подарю тебе весь мир. Он будет принадлежать тебе". Но я уже не тот, что прежде, и сам мир изменился. Возможно, я тороплюсь найти для тебя уютную надежную колыбель. Потому что, когда я смотрю на сегодняшний мир вседозволенности, меня начинает тошнить. Но я могу позволить себе отвернуться от него, поскольку мне уже пятьдесят два года. Я прожил большую часть моей жизни. Но ты не можешь так поступить - у тебя все впереди. И я не в силах возвратиться в прошлое. Угловой "люкс" в "Плазе" занят кем-то. В помещении театра "Капитолий" находится какая-то контора. На месте клуба "Аист" "Пэли-парк". Прежний мир ушел. Ты можешь увидеть его лишь в "Передаче для полуночников". К сожалению, тебе придется принимать сегодняшний мир таким, каков он есть. Постарайся получать от этого радость. Потому что в один прекрасный день ты проснешься и поймешь, что игра подошла к концу. Это произойдет очень скоро. Так что бери от жизни все - когда ты оглянешься назад, она покажется тебе очень короткой.
Майк обнял дочь.
– Смотри, упала звезда. Загадай желание, детка.
Они стояли перед ее домом. Она сомкнула веки, но не решила, чего же она по-настоящему хочет. Открыв глаза, Дженюари не увидела рядом с собой отца
Позже, лежа в темноте, она вспомнила слова отца. Он боялся современной жизни - боялся за дочь... и за себя. Что ж, теперь это был ее мир единственный, которым она располагала, - и от нее зависело, найдет ли она в нем свое месте. Она станет победителем... докажет ему. что успех достижим.
Она улыбнулась, лежа в темноте.
– Папа, - прошептала Дженюари, - когда Ди вернется после триктрака, вы оба не беспокойтесь обо мне и моем будущем. Потому что, папа... я улыбаюсь... я не вздыхаю.
Глава 10
Но Майку было не с кем обсуждать дома проблемы Дженюари. Увидев, что муж заснул, Ди прошла в кабинет и сделала короткий телефонный звонок. Затем написала записку, в которой сообщала Майку, что она пыталась разбудить его, но он спал так крепко, что, в конце концов, она решила оставить его в покое и ушла играть в триктрак.
Сев в машину, она велела Марио отвезти ее в "Уолдорф".
– Я побуду в гостях у подруги несколько часов. Подъезжай в одиннадцать к тому подъезду, что выходит на Парк-авеню.
Она скрылась в здании "Уолдорфа", пересекла вестибюль и вышла через другое парадное на Лексингтон-авеню. Остановила такси. Ей предстояло проехать всего несколько кварталов; она могла пройти пешком, но Ди не терпелось поскорей оказаться там, где ее ждали. Было только шесть часов вечера. Она сказала, что приедет к половине седьмого. Они проведут вместе лишние полчаса.
Когда Ди прибыла к большому зданию, швейцар укладывал вещи какого-то жильца в багажник машины. Она прошла в подъезд и шагнула в кабину лифта. Ди увидела нового лифтера; он лишь кивнул ей, когда она назвала номер этажа. Никаких мер безопасности в этих роскошных современных домах!
Выйдя из лифта, она прошла в сторону лестничной площадки и нажала кнопку звонка. Лифтер даже не потрудился проследить, к какой квартире она направилась. Ди позвонила еще раз. Потом посмотрела на часы. Четверть седьмого. Куда можно уйти в такое время? Она вытащила из сумочки ключ. Зашла в квартиру, включила свет в гостиной. Закурив, налила себе спиртное.
Подойдя к зеркалу, она причесалась, включила свет в гостиной. Закурив, налила себе спиртное.
Подойдя к зеркалу, она причесалась. Слава богу, сегодня Эрнест постриг ее под "пажа", - прическа в стиле Гибсон теряла вид в постели. Как она завидовала современным девушкам с их прямыми, развевающимися волосами! Ди посмотрела на свои новые накладные ресницы, изготовленные на заказ Элизабет Арден. Да, они были великолепными. Ди погасила одну из ламп, вернулась к зеркалу и посмотрела на себя снова. Так лучше...
Усевшись в глубокое кресло, она принялась потягивать напиток. Сердце ее билось учащенно. Сколько бы раз ни приходила сюда Ди, она всегда испытывала трепет предвкушения, точно школьница.
Часы показывали пять минут восьмого, когда она наконец услышала, как отпирают ключом дверь. Ди смяла недавно зажженную сигарету и поднялась с кресла.
– Господи, где же ты пропадала?
– спросила Ди. Карла сбросила сумку с плеча на кресло и сняла плащ.
– Я опоздала?
– невозмутимо произнесла она.