Одноклассники бывшими не бывают
Шрифт:
— Вообще нет, — согласилась я. — Это технически невозможно.
— Что ж ты сразу не сказал, что она нормальная? — возмущенно поинтересовался Матвей у отца. — Я же думал, одна из твоих накачанных дур.
Я вопросительно подняла брови, вручая куртку отстолбеневшему от происходящего Илье. Он явственно смутился и, вешая ее в шкаф, проворчал:
— Предатель.
Тот захохотал сатанинским смехом и свалил обратно к себе в пещеру, напоследок выдав:
— Хорошо, что у тебя там звукоизоляция…
Матильду-Писклю
Однако у меня осталось довольно много вопросов. Например, о «накачанных дурах». Или откуда он знает о качестве звукоизоляции.
На которые его отец, судя по демонстративно невинному виду, отвечать не собирался.
— Пойдем? — как ни в чем ни бывало предложил он. — Я же говорил, что все будет хорошо
Я закрыла руками лицо и всхлипнула. Господи, и вот с этими двумя чудовищно наглыми созданиями мне придется как-то существовать?
Пардон, тремя.
Зажравшаяся рыжая кошечка, кажется, успешно вписалась в их нахальный ансамбль.
— Ну что скажешь?
Илья принес мне огромную чашку чая с ромашкой, включил электрокамин, уютно потрескивающий под разыгравшуюся за окном метель, и сам сел на подлокотник кресла, в котором я устроилась с ногами, наконец-то почувствовав себя в тепле и безопасности. Перед этим он, правда, с подозрительной опытностью запер на замок массивную дверь в спальню, и гремящая в недрах квартиры музыка мгновенно стихла. Меня подмывало все-таки порасспрашивать о том, почему это славный мальчик Матвей так наотрез отказывался знакомиться со мной. Кого же он тут наблюдал раньше, если за первые десять секунд после встречи переменил свое мнение.
Но я решила отложить эту скользкую тему до более удобного случая. Например, когда мы снова разругаемся в хлам.
— Я должна была догадаться, что у вас с Варей ничего иного получиться и не могло. Забавный он, — я прислонилась головой к теплому боку Ильи. Он переоделся и теперь рассекал в мягких домашних джинсах и простой белой футболке, а у меня пока не было сил даже дойти до ванной.
— Думаешь про Андрюшу?
Надо же, запомнил имя… муж вот нет.
Тот старался побыстрее выкинуть из головы «нашу неудачу». Говорил, что стесняется называть по имени то, чего не случилось.
— Думаю, — согласилась я. — Но совсем мало. Только немного завидую, что он у тебя есть. И злюсь на несправедливость.
— Я тебя понимаю, — Илья обнял меня и провел ладонями по плечам. Нащупал напряженные мышцы, пробежался по ним пальцами и принялся разминать — сильно, но нежно, так что горячее жжение постепенно превращалось в ласковое тепло. — Если бы с Мотькой что-то случилось, я бы, наверное, вообще весь мир ненавидел за это. И уж тем более — родителей таких же пацанов. За то, что не ценят своих.
— Я не ненавижу… — склонила голову, едва удерживаясь
— Люди вообще жестоки. Им просто страшно даже представить, что их детей бы не было. Мне тоже страшно, — признался Илья.
Он вынул из моих расслабившихся пальцев кружку и сел на пол рядом с креслом, положив голову мне на колени. Я тут же запустила руки в пшеничную шевелюру, уж он-то не стал себя сдерживать и с наслаждением застонал от этой простой ласки.
— Но ты даже не знал о нем!
— Это и было главной проблемой… — Илья говорил с закрытыми глазами, и на его лице не читались никакие эмоции. — Он не верил, что я вообще узнал о наличии у меня сына за неделю до встречи с ним. Считал предателем и трусом, сбежавшим от проблем.
— Это Варя ему так сказала?
— Я не знаю, что она сказала, — проговорил он сквозь зубы. — И уже никогда не узнаю. Матвей утверждал, что она защищала меня. Хоть я того и не стою, по его мнению. Но ты же понимаешь, защищать можно по-разному…
Раньше он всегда говорил о Варе со светлой грустью. Но сейчас, кажется, был по-настоящему зол на нее. Может быть, не только я постепенно открываю ему свои настоящие чувства? Возможно, за его бравадой и настойчивостью тоже прячутся боль и страх?
— Когда через год он впервые назвал меня папой, я заперся в спальне и плакал, пока он не видел.
****
— Зачем тебе на работу? — удивился Илья. — Суббота же!
Он давно проснулся и пришел в спальню уже одетым в строгий костюм и с двумя большими чашками кофе. Одну — мне.
Я тоже решила встать и собиралась, выуживая из сумки все необходимое: от зубной щетки до туши для ресниц. Несколько недель ночевок в кабинете приучили меня к аскетизму и находчивости. Даже и не знаю, зачем мне раньше нужно было столько вещей и косметики.
— Неделя до Нового года, дорогой! Выходные для слабаков. Подкинешь меня до офиса?
Я обожглась кофе, зашипела и решила сначала все-таки одеться. Пусть остынет. В принципе, можно было поработать и дома, но рабочий ноутбук остался в офисе, а там почти все контакты. Хочешь — не хочешь…
Илья посмотрел на то, как я суечусь: надеваю одну сережку, отхлебываю кофе, застегиваю юбку, крашу глаза, расчесываюсь, надеваю вторую сережку, снова отхлебываю кофе… и мягко поймал меня в объятья:
— Стой, не спеши. Что у тебя там такого, что даже до понедельника не ждет?
Я задумалась:
— Разослать сувенирку… ну это Андрей справится. Утвердить макеты — с этим не справится. И хорошо бы добить рекламные модули на первый квартал.
— И много там осталось свободных мест? — нахмурился он.