Odnoklassniki.ru. Неотправленные письма другу. Книга вторая

Зарецкий Анатолий

– Интересно, интересно. Теперь понятно, почему тебя давно не было видно. Расскажи подробней, – попросила Людочка.

– Про что сначала? Про аэроклуб, или про бокс? – спросил ее.

– Да про бокс все понятно. Непонятно только, зачем это тебе? У этих боксеров кулаки с твою голову. И бьют по голове. Это какую крепкую надо иметь?

– Людочка, кулаки у них обычные. Они большие, потому что в перчатках. А перчатки как раз и нужны для того, чтобы голову не разбить и кулак не повредить, – пояснил ей, – А мне это так, для общего развития.

Как спорт, бокс меня не интересует. Зато, тренируясь, привыкаешь правильно держать удары, уклоняться от них, и сам, при случае, можешь припечатать, как надо. Да и на скакалочке тебя, пожалуй, перепрыгаю. А раньше совсем не умел.

Не успел договорить, Людочка, как истинная спортсменка, тут же проверила мою подготовку, попытавшись ударить без всякого предупреждения. Удары, конечно, были не сильными, но достаточно резкими, а главное – неожиданными. И сделала она это так ловко, будто часто практиковалась. Правда, теперь меня это уже не удивило. Может, их и этому учили на тренировках. Как знать.

Первый удар, которого от мирно стоявшей прямо передо мной подружки совсем не ожидал, блокировал чудом, автоматически. А от второго, уже как на тренировке, легко уклонился с условным встречным ударом по корпусу в зону солнечного сплетения. Людочка охнула, когда мой кулак коснулся ее чувствительного места, а потом вдруг рассмеялась.

– Это вы так легко бьете? Так и я смогу боксом заниматься.

– Людочка, удар я, только обозначил. Но ты сильно рисковала. Больше так не делай. Договорились?

– Хорошо, – ответила Людочка, – А вы действительно по-настоящему бьете?

– Конечно, – подтвердил я, – В полную силу.

– Как это? – удивилась подружка.

– Подставь руку вот так, я ударю вполсилы. А если в полную, руку отобью, посильней, чем мячом, – предложил ей.

– Нет, не надо, – засмеялась Людочка, – Я уже почувствовала, когда ты совсем, оказывается, не ударил. Да… В боксе, конечно, что-то есть, но мне кажется, не стоит рисковать здоровьем ради простой драки.

– Согласен, – поддержал я Людочку, – Как надоест, брошу. Главное, освоить азы. Всегда может пригодиться.

– А в аэроклубе, что делаешь? – перевела Людочка разговор на другую, более интересующую ее тему.

– Пока хожу на теоретические занятия. Изучаем конструкцию планера и теорию полета. А потом будем изучать много чего, чтобы летать. Полетные карты, навигационные приборы и даже метеорологию.

– А летать хоть будете? Или тоже теоретически?

– Конечно, будем. Но только летом, в Крыму. Там для планеров самая подходящая погода. Летать можно каждый день. Так что, Людочка, лето предстоит насыщенное. Да и море там рядом. А то я еще ни разу не видел моря, хотя давно о нем мечтаю. И о небе, и о море.

– А на самолетах будешь летать?

– Это после планера. Хотя многие говорят, что после планера на самолете уже неинтересно.

– Почему это?

– Летать на планере – это искусство. А на самолете – техника. Планер – он без мотора летает. Поэтому планерист должен все время видеть небо и знать, как его использовать, чтобы воздушные потоки

тебя удерживали в полете, а не мешали. Планер – это, как парусник в море. А самолет – это уже теплоход.

– А кроме полетов, что у вас будет?

– Не знаю, Людочка. Еще расскажут. Знаю только, что перед полетами должны будем прыгать с парашютом. Говорили, не меньше трех прыжков.

– Да, Толик, интересная у тебя жизнь, – констатировала Людочка, с восторгом глядя на меня. Я был доволен собой, но, похоже, сам с еще большим восторгом смотрел на миленькое личико моей сияющей счастьем богини. И мне нравилось, что она оценила мои старания. Я смог ее удивить не меньше, чем меня удивила тогда моя чемпионка.

– Людочка, а у тебя разве хуже? Тебе сейчас наверняка твой тренер скучать не дает. И планов тоже уйма.

– Еще каких. У меня теперь целых два тренера. Всерьез за меня взялись. Я уже их боюсь.

– Не бойся, Людочка, я тебя в обиду не дам. В случае чего, сбежим от них на планере.

Мы с Людочкой рассмеялись, и, взявшись за руки, не сговариваясь, пробежали почти целый квартал, а уже потом пошли потихоньку по маршруту наших традиционных прогулок. До нашей первой весны оставалось чуть больше полугода…

И вот он наступил первый день нашей первой весны – восьмое апреля 1961 года. Этот день мы с Людочкой запомнили навсегда. Это был наш день.

Весна в том году выдалась ранняя, особенно в наших местах. Позже немного похолодало, но именно тот памятный день был на редкость теплым.

Я, наконец, сдал последний зачет в аэроклубе. Никаких занятий в клубе больше не предвиделось – нам дали возможность завершить учебный год в школе. Впереди предстояло самое интересное – поездка в Крым, полеты и отдых на море. Но до того, мы должны успешно сдать школьные экзамены, иначе, предупредили нас в клубе, о поездке можно забыть.

Экзамены особенно не волновали. За мою школьную жизнь столько их уже было. К тому же, учился я хорошо, нисколько не напрягаясь.

В секцию бокса уже не ходил. А потому у меня, наконец, впервые за долгое время появился свободный вечер. И мне захотелось увидеть Людочку. Я уже не видел ее месяца три. Да и до того встречались буквально мимоходом. Обычно мы издали приветствовали друг друга нашим приветствием, потом махали чемоданчиками со спортивной одеждой, показывая, куда направляемся, и разбегались каждый в своем направлении. Иногда заходил к Людочке, но, так ни разу не застал ее дома. Ее сестра обычно сообщала, что она недавно ушла на тренировку и будет нескоро.

Все эти долгие месяцы часто думал о Людочке. Я уже нисколько не сомневался в моей любви к этому дорогому человечку. Мне казалось, что и моя бывшая подружка вполне может ко мне относиться не так, как к другим. Но, как всякого любящего человека, постоянно одолевали сомнения. А сможет ли Людочка полюбить? Или, может, она так и будет воспринимать меня, как свою подружку? А если полюбит, то, когда? И как я узнаю об этом? А что дальше? Сможем ли мы дружить с Людочкой, если вдруг окажется, что меня она не любит и никогда не сможет полюбить?