Однокурсники

Сигал Эрик

Внутри здания стоял гул от оживленных разговоров. Он обвел взглядом сидящих за столами людей и почти сразу увидел Еву, одетую как все — в футболку и шорты.

— Привет, Джейсон, — ласково сказала она. — Ты голодный?

Только сейчас он вспомнил, что не ел ничего с тех пор, как выпил чашку кофе в Иерусалиме шесть часов назад. Еду здесь подавали простую: местные овощи, сыр и лебен — что-то вроде йогурта.

Ева познакомила его со всеми кибуцниками, сидевшими поблизости, — все они тепло

приветствовали его, выражая сочувствие.

— Я бы хотел увидеть, где это произошло, — сказал Джейсон.

— Сейчас у детей тихий час, — сказала Руфь, одна из воспитательниц. — Можете подождать до четырех?

— Наверное, да.

После обеда Ева повела его мимо выстроившихся в ряд одинаковых деревянных домиков к шрифу, где он будет жить.

— Будешь спать на койке Дова Леви, — заметила она.

— А где он будет спать?

— Дов сейчас проходит милуим — службу в армии запаса. Его не будет еще три недели.

— Ну, я не думаю, что задержусь здесь так надолго. Ева посмотрела на него снизу вверх и спросила:

— Торопишься вернуться к делам?

— Нет, — признался он, — не совсем.

Джейсон сбросил туфли, улегся на скрипучую металлическую кровать и стал размышлять над событиями последних семидесяти двух часов.

Еще неделю назад он разгуливал в компании друзей по кампусу Гарвардской школы права, голова его была забита мыслями о предстоящей свадьбе, экзаменах, будущей политической карьере. И вот теперь он здесь — на так называемой земле предков, в полном одиночестве, абсолютно утративший смысл жизни.

В конце концов он забылся беспокойным сном. Очнулся он только тогда, когда кто-то легонько тронул его за плечо. Это был Йосси, а с ним — широкоплечий мужчина лет под сорок, которого ему представили как Арийю, начальника охраны кибуца.

Джейсон быстро вскочил, тряхнул головой, отгоняя сон, и пошел вместе с ними туда, где живут дети.

— Мне кажется это странным, — сказал он, когда они приблизились к общей спальне. — Почему у вас все дети спят в одном месте? Разве с родителями им не было бы безопасней?

— Это один из принципов жизни в кибуце, — объяснил Йосси. — Дети с малых лет воспитываются вместе, чтобы их объединяло чувство товарищества. Вообще-то они не испытывают недостатка в любви. С родителями видятся каждый день.

В вытянутом прямоугольном помещении кровати стояли в два ряда, а стены украшали детские рисунки. Никаких видимых следов разрушения не наблюдалось. Очевидно, все уже успели отремонтировать.

— Значит, это здесь? — тихо спросил Джейсон.

— Да, — подтвердил Арийя скорбным голосом и затянулся дешевой сигаретой. — У одной из малышек был тонзиллит, и Фанни как раз осматривала ее…

— А разве у вас нет охраны?

Вы же так близко от границы.

— Все жители кибуца дежурят по очереди раз в месяц — обходят земли по периметру границ. Но территория столь обширна, что диверсанты при наличии терпения — а этим парням его не занимать, вот уж точно, — вполне могут дождаться, когда патруль пройдет мимо, срезать проволоку, сделать свое грязное дело и сбежать.

— Вы хотите сказать, что никого из них не поймали?

— Да, — устало произнес Арийя. — Взрывы вызвали такую неразбериху — они ведь еще запустили сигнальные ракеты недалеко от водонапорной башни. Кроме Фанни пострадали еще трое детей. Они намного нас опередили, и к тому времени, когда я организовал поисковую группу, успели снова перейти границу.

— А почему вы не продолжили преследование?

— Это дело военных. А нам надо просто быть начеку, чтобы в следующий раз такое не повторилось.

— То есть вы думаете, они вернутся?

— Или сами они, или их братья. Эти люди все время будут пытаться выдавить нас отсюда, пока мы не убедим их, что эта земля — наш дом.

Джейсон попросил, чтобы его оставили одного. Двое мужчин согласно кивнули.

Он представил себе, как террористы врываются в дверь, затянутую сеткой, и бросают гранаты в спящих детей. Рука сама потянулась к бедру, где он когда-то носил пистолет. Ярость закипела у него внутри. Злость на самого себя.

«Я должен был находиться здесь, чтобы защитить их, — подумал он. — Чтобы защитить ее. Если бы я сделал это, она осталась бы живой».

* * *

Что-то держало Джейсона в Веред-Ха-Галиле. Скорее всего, объяснял он сам себе, только тяжелый физический труд способен отвлекать от всепоглощающих скорбных мыслей. А вечерние беседы с кибуцниками облегчали измученную душу.

Через неделю после приезда ему удалось позвонить в Соединенные Штаты — с телефона, который находился в главном зале. Связь была плохой, и ему пришлось кричать. Отец сообщил, что разговаривал с деканом Школы права и рассказал ему о сложившейся ситуации. Джейсону разрешат сдать экзамен, на который он не явился, но во время следующей сессии.

— Когда ты вернешься домой, Джейсон?

— Я еще не решил, папа. Я еще ничего не решил.

Этот кибуц появился в стране одним из первых. Его создали мечтатели евреи, покинувшие Европу перед всеми катаклизмами, с верой, что у них, как и у всех других народов, должна быть своя, родная земля. Они и в самом деле верили, будто Палестина всегда была их родиной. Вдохновленные этой идеей, они возглавили то, что со временем, как они надеялись, должно было стать массовым возвращением.