Одной крови

«Забудь то, что было мгновением ранее.

Забудь то, во что верила.

Вся твоя жизнь, что была до, обратилась в пепел.

Её вдаль унес ледяной ветер…»

Эти слова всплыли в моём сознании буквально из ниоткуда. Но я не придала им значения, прогоняя прочь, как назойливую муху. И продолжала вслушиваться,

гипнотизируя дверь директорского кабинета.

– У нас престижное учебное заведение, миссис Говард. И мы не терпим такого нарушения дисциплины в его стенах. – Голос директора был серьезен, в нем явно проскальзывали холодные, даже леденящие нотки. – Да, ваша внучка не зачинщица, и нет, мы конкретно ее обвинить не можем. Но вам необходимо в ближайшее время найти новую школу для мисс Уайлд, так как она отстранена от занятий на неопределённый срок. Могу посоветовать старшую школу в соседнем городе Крисп. Вашей внучке ведь исполнилось восемнадцать? Отлично! Эвелин, конечно же, получит от меня отличные рекомендации. Эта школа славится своей подготовкой будущих студентов.

Я сидела перед закрытыми дверьми кабинета директора школы, но отчетливо слышала его голос. В голове снова и снова ураганом проносились слова: «отстранена», «новая школа». Чёрт! Бабушка что-то сказала директору в ответ, но я не расслышала, что именно. Ну вот… Похоже, в моей жизни грядут перемены…

Неужели всё настолько серьёзно, что необходимо было отстранять меня?

Да уж, и за рекомендации директору отдельная благодарность. С глаз долой, как говорится.

– В момент драки, по словам очевидцев, много раз звучало имя вашей внучки вместе с такими словами, как: «убью», «моя», «не отдам». Это и дало нам основания предполагать, что данный инцидент может повториться. И, так как один из участников драки сейчас в больнице с травмами средней тяжести, руководство нашей школы не может допустить повторных разбирательств и новых пострадавших. Надеюсь на ваше понимание, но Эвелин учиться у нас больше не может.

Секунда понадобилась мне на то, чтобы осознать услышанное в полной мере. Поверить не могу, что совет школы обвиняет во всём меня! Бабушка тоже замялась, но теперь её голос сорвался на крик:

– Моя внучка не виновна в том, что эти молодые люди не могут справиться со своим тестостероном! И позвольте заметить, господин директор, у Эвелин до этого не было подобных замечаний, да и замечаний вообще! Но я так понимаю, вы нашли самую доступную жертву, на которую можно спустить всех собак, чтобы не исключать из школы одного из капитанов спортивной команды и действующего президента класса!

Хлопнула дверь, резкий звук эхом отозвался в пустынном школьном коридоре, а бабушка Лидия буквально вылетела из кабинета с горящими от ярости глазами. Никогда раньше не видела её в таком состоянии – разъярённая фурия, готовая крушить всех и вся на своём пути. Потом она увидела меня и её взгляд заметно потеплел. Не сказав ни слова, она направилась в сторону выхода из школы, размахивая на ходу своей увесистой дамской сумочкой. А мне не осталось ничего другого, кроме как спешно последовать за

ней, отчаянно стараясь не отставать от этой не по возрасту прыткой женщины.

Стало ужасно стыдно от осознания, что на самом деле всё действительно произошло из-за меня: и ссора, и драка, и травмы Генри, моего парня. Теперь уже бывшего, надо полагать.

А ведь как раньше было замечательно! Я жила тихой и спокойной жизнью абсолютной невидимки. Но после моего семнадцатилетия что-то пошло не так… Похоже, я просто повзрослела. У меня появился парень, и не просто парень, а со-капитан школьной команды по лакроссу, красавчик Генри Миллер. Только слепая, глухонемая и вообще сумасшедшая не мечтала о его внимании. Ну и я. Однако что-то он во мне нашёл, раз мы стали встречаться.

Но через месяц в нашу пару попытался вклиниться третий лишний, Тревор Пирс. Однако он-то себя лишним точно не считал.

И вот теперь мне восемнадцать, а жизнь-то не стремится налаживаться. Она снова решает отвесить мне пинок под зад!

Мы в молчании шли к дому, и каждая думала о чём-то своём. Я – о том, что мне страшно идти в новую школу, особенно в конце учебного года. Новички и так чаще всего становятся изгоями общества. А ведь осталось доучиться всего какой-то месяц!

Бабушка, скорее всего, думала о том, как же ей не повезло со мной. Я крайне не привыкла, да и не любила, доставлять кому-то сложности. Я всегда была слишком «удобной», и, честно говоря, это жутко меня бесило.

В глубине души. Но вот портить жизнь самому дорогому, единственному родному человеку я совсем не хотела.

Будто подслушав, о чём я сейчас подумала, Лидия резко развернулась ко мне, так, что её каблуки чуть не подкосились от такого неожиданного манёвра. Её голос прозвучал резковато, но слова призывали к утешению.

– Я не виню тебя, милая. И ты не вини себя понапрасну. Похоже, что так и должно было произойти.

Пришлось чуть прочистить горло, чтобы мой голос хотя бы можно было услышать.

– Нам точно нужно переезжать?

Она пожала плечами и слегка улыбнулась:

– Нет, если ты хочешь два часа трястись на убогом автобусе утром и вечером. Поверь мне, так даже лучше.

– А как же дом?

Это был тот самый главный вопрос, который не давал мне покоя. Я очень привязана к нему и знаю, что бабушка тоже. Она всегда будто искала утешения в его ночных скрипах и чуть протекающей крыше.

– Сдадим… – так просто сказала она, будто для неё это ничего не значило. – И снимем новый в Криспе.

Ее голос звучал уверенно, словно она всё уже решила. Бабушка, скорее всего, старалась вселить эту уверенность и мне, но отчего-то не вышло. Мои эмоции были накалены до предела, и казалось, любое её слово вызывает внутри гнев и ярость. Ярость не на неё, а на себя.

– Но это наш дом!

Я постаралась вложить в последнее сказанное слово весь скрытый смысл. Дом – это уют, любовь, семья. Чувство безопасности, которым годами делились со мной эти стены. Там будто всё ещё жил дедушка, выстроивший эти тёплые комнаты кирпич за кирпичом.