Одолень-трава
Шрифт:
— Я не знаю, куда мы идем, — продолжал Скучун уже намного спокойнее, — просто надо идти и все — и вот это я знаю точно! — Он обернулся на ходу, заглянув в глаза своим спутникам, поспевавшим следом. — Когда на рассвете я увидел с обрыва эту пойму, то подумал «Вот оно!», совершенно не понимая, что именно и какое такое ОНО… Всей душой меня потянуло сюда, а душа, наверное, лучше нашего понимает, куда идти… И я думаю — мы на верном пути, потому что…
— Ой, что это там, за нами?! Обернитесь скорей! — вдруг закричала Ксюн не своим голосом.
Они остановились как вкопанные и, оглянувшись, увидели, что сзади, с реки, их настигает
Глава X
— Боже, какое страшилище! — ахнула Ксюн, прижав руки к груди. — Она летит за нами. Ой, мамочки, я боюсь!
— Стойте-ка, стойте… — прошептал Старый Урч. — Почему ты подумала, Ксюшечка, что ЭТО летит за нами? Ох, похоже, ты права…
Тень поминутно изменялась. Невозможно было объяснить, что так пугало в ней, она не похожа была ни на одно знакомое живое существо или явление природы, просто глядя на нее все испытывали какой-то дикий, животный ужас и теряли рассудок…
— Бежим к лесу, скорее к лесу! — крикнул Скучун осипшим голосом и кинулся сквозь изумрудную зелень к перелеску, который виднелся впереди, на дальнем краю речной поймы. Между тем Тень приближалась, и промежуток между нею и нашими героями все сокращался.
— Не потеряйте венки! — закричала Ксюн. — Это наша защита!
Белые лилии, заботливо уложенные бабушкой в венки у каждого на головке, подскакивали на бегу и то и дело норовили слететь на землю.
Все пятеро бежали что есть сил, уже не замечая ни боли под ложечкой, ни рвущегося наружу сердца, ничего вокруг: они почему-то были уверены, что если обернутся еще раз — все будет кончено!
Душа Радости в тот час пребывала в безвременье вечной Вселенной и, свершая там свой неведомый никому путь, вдруг почувствовала острую, точно сердечную боль, тоску и тревогу: она ощутила сигналы бедствия, которые плененная силами Тьмы Москва посылала в космическую беспредельность.
«Это призыв о помощи! Нельзя оставлять мой город на произвол судьбы в такое страшное время, ведь там куражатся силы Зла!» — В мгновение ока Душа Радости очутилась над Москвой, склонилась над нею, и невидимым, чудесным покровом опустилась на золотые московские купола, колокольни и острые шпили высоток.
— Здравствуй, моя родная, ты звала меня? — обратилась к Москве душа великой Книги, стараясь утешить, придать ей силы. Но от ужаса перед мраком разрухи Москва потеряла дар речи.
— Ты печалишься, что никак не можешь помочь тем, кто спешит защитить тебя? Не можешь вмешаться, заслонить от беды? Не тужи, моя светлая, все идет на Земле своим чередом. Тебе больно и страшно, я знаю. Силы Зла ополчились на твою Красоту, и уже воплощенную, и грядущую! Но ведь малютки-то наши идут… Они спешат к тебе на помощь, вижу, как Тень догоняет их; настоящий облик ее так ужасен, что тот, кто хоть на секунду увидит его — падает замертво! Под обличьем Тени скрывается один из властителей Тьмы — не хочу даже произносить его имя вслух… Потому и воплотился он в облике Тени, чтобы при виде его не вымерло все на Земле, ведь он жаждет властвовать над живым… Но не бойся, сейчас наши маленькие друзья вне опасности: у них есть защита от силы Зла одолень-трава. И пока венки остаются на их головках, соединяя незримо с той, что неустанно молится о них, — Тень бессильна!
Ты ведь знаешь — хаос и суета, когда и не разобрать,
Ах, Москва моя, нет мне преград во Вселенной! Для меня одинаково открыты и тайны сокровенных миров, и самый крошечный закуток где-нибудь на Пречистенке, и помыслы каждого из живущих, будь то человек или птица… Но есть и для меня неподвластное! Я, душа великой Книги, сама Премудрость, никогда не смогу прожить за кого-то его жизнь на Земле, сделать его работу, пройти его путь, испытать все желанья, надежды и радости, которые так много значат для земных существ… Все это только в их власти! И знай: оттого, что кто-то из этих слабейших существ изберет самый главный путь — путь Красоты, в один несказанный час рассеется сила Тени…
Поверь мне, родная, у каждого из нас есть свое предназначенье!
И разгадать его — в этом-то все и дело! У тебя, мой возлюбленный город, оно удивительное и светлое. Ты — Душа земного царства, сокровенная, спящая до поры Душа! А разгадывать душу свою и понять, какова она на самом деле, невозможно без тех, кто приходит сюда, чтобы пройти свой короткий земной путь на твоей земле, вместе с тобою…
Они идут, наши милые земные помощники, чтобы ты, Москва, стала городом Света, а Личинка явила миру свою высшую Красоту!
Москва, дорогая, гордый мой город, твой звездный час впереди! Чтобы сбылось пророчество древних мудрецов и судьба твоя свершилась, должна ты преодолеть силы Зла, стремящиеся помешать этому. А для того я открою сейчас два слова, которые помогут тебе.
Эти слова — «ДА БУДЕТ!»
Их сокровенный смысл прояснит Саламандра. И пусть она передаст их вдогонку нашим друзьям… А теперь мне пора. Добрый мой, златоглавый город, я всегда с тобой. Знай, что если я — твоя Радость, то мы — моя!
С этими словами Премудрость покинула пределы Москвы, и та, как-то сразу осиротевшая, изо всех сил старалась преодолеть свою боль и страх.
А наши герои едва-едва добежали до опушки леса и, задыхаясь, ничего уж не видя и не слыша, попадали в тень молодых березок. Встававший за лугом лесок был весь переполнен светом. Шаловливые солнечные блики сразу кинулись заигрывать с беглецами, нежданно-негаданно прервавшими их полную забав тишину.
Чудовище чуть было не настигло беглецов, но, пролетев прямо над их головами, почему-то не тронуло их и, описав дугу над березками, вернулось обратно к реке.
— Я… — Скучун судорожно закашлялся. Он, как и все, никак не мог отдышаться. — Я вспомнил легенду!
— Какую… еще… легенду? — Ксюн, упавшая навзничь на пригорок, безучастно наблюдала, как по травинке ползет сверкающая ярко-зеленая жужелица.
— Главного-то я вам не успел рассказать. — Скучун наконец отдышался и сидел, прислонясь к пестрому стволу березки. — На рассвете, когда я выбрался из сторожки, мне явилась сама Дева-птица. Она дала мне вот это. — Он вынул желтый измятый цветочек из своего ушка, куда спрятал его еще там, у дуба, решив, что лучшего тайника не найти… — И еще сказала, что Вещий Лес открывается только тому, кто сумеет хранить молчание — слова отпугивают его… Ах, я несчастный! Болтаю как последний дурак, тащу вас невесть куда, а про этот завет забыл! Ну конечно!