Одушевленные предметы
Шрифт:
в неукротимом раже
кого-то он будил
и будоражил.
– Дзинь-дзинь! Проснитесь!
Хватит спать, засопи! –
звонил,
названивал,
трезвонил.
Он
У Рукомойника.
Пришла в восторг
и юркая Юла:
– О, как он чуток,
как дальновиден –
это просто чудо!
Не спит, заметьте,
ночи напролет.
А как умеет он
поднять народ!
В свои остроконечные усы
стенные
усмехнулись тут
Часы.
Они-то знали:
неспроста
звонит второй уж раз на дню
Будильник –
не дальше чем вчера
хвоста
ему изрядно накрутили.
ДВИЖЕНИЕ И ТОРМОЖЕНИЕ
Куда несетесь,
колеи не зная
сдержала бег колес
Колодка Тормозная. –
Я с вами не хочу
идти на риск:
машину мигом
разобьете вдрызг!
Всем
осмотрительность твоя
известна,
поставил тут ее
Рычаг
на место. –
Не осади тебя,
Колесам
ходу
ты совсем не дашь!
ЦЕПКАЯ СКРЕПКА
Десятки лет
в отделе служит Скрепка,
известная
своею хваткой крепкой.
Сперва она держалась за Листы,
что не без умысла, как видно,
злого
ушатом окатили клеветы
Петрова, Голубева и Козлова.
Потом держаться стала за Листы,
которые доказывали четко,
Что Голубев, Петров, Козлов
чисты
и что оклеветали их
с расчетом.
Ей все на свете
безразлично, Скрепке,
за место б только
ухватиться цепко.
КАРАНДАШ БЕЗ СТЕРЖНЯ
Он написать шедевр
пытался с маху,
но только исцарапал зря бумагу.
– Нажми, нажми! – советуют ему. –
Да заостри внимание к письму!
– Он заострил,
потом нажал как следует
усилия его прошли бесследно.
Кричат:
– Да не с того конца он начал!
А ну, попробует с другого пусть! –
Он пробует –
и снова неудача.
И тут все видят:
Карандаш-то пуст!
ТОПОР И ПИЛЫ
Вот интересно, –
рассуждал Топор,