Офицер флота
Шрифт:
шее, ведет прихрамывающего мужчину в штатском пальто
и с палкой в руках. Немолодое бритое лицо в резких
морщинах.
Х а л е ц к и й. Разрешите?..
Г о р б у н о в. В чем дело, боцман?
Х а л е ц к и й. Подозрительный. Стоит и смотрит.
Д ж у л а я. Сигнальщики говорят - уж который раз он здесь ходит...
С т р о и т е л ь (спокойно). Здорово, Виктор.
Г о р б у н о в. Павел Анкудинович?
С т р о и т е л ь. Он. Здорово, механик. (Обнимается с обоими.) Тише, черт, ногу... Ну, чего глядите? Зачем пришел? Потянуло. Годовщину вспомнил. Поздравлю и уйду.
Х а л е ц к и й.
Г о р б у н о в. Погодите. Боцман!
Х а л е ц к и й. Есть.
Г о р б у н о в. Видите этого человека? Он построил нашу лодку. Любить и почитать!
С т р о и т е л ь. Ну, здорово, боцман. Что ты такой рыжий? (Горбунову.) Жинка где?
Г о р б у н о в. Не знаю. Я был в море, когда наши оставили Либаву. Ничего не знаю, не спрашивай. Что делаешь?
С т р о и т е л ь. Ничего.
Г о р б у н о в. Как?
С т р о и т е л ь. Вот так - ничего. Кто же теперь в Питере корабли строит? Первый раз в жизни этакая муть. Я сроду не отдыхал. Веришь ли, в тридцать седьмом, как из Америки вернулся, меня нарком в санаторий силком загнал. Дворец, пальмы, икрой кормят, кругом бабы в трусах - рай земной! Четыре дня вытерпел - сбежал. А теперь прозябаю. Не умею сложа руки сидеть, по мне, лучше не жрать.
Г о р б у н о в. А у меня как раз ремонт большой. Что раньше не пришел?
С т р о и т е л ь. Трудно мне ходить. Далеко.
Ж д а н о в с к и й. Врет.
Г о р б у н о в. Почему - врет?
Ж д а н о в с к и й. Не знаю почему. Так ему нравится.
Г о р б у н о в. А ведь верно - врешь. Тебя сигнальщики с лодки видели.
С т р о и т е л ь. Ребята, я пойду.
Ж д а н о в с к и й. Ты где харчишь, инженер?
С т р о и т е л ь. А что тебе? Дома.
Ж д а н о в с к и й. Вчера обедал?
С т р о и т е л ь. Ну, к чему это? Ну, обедал.
Ж д а н о в с к и й. Что было на обед? Быстро!
Строитель молчит.
Не умеешь врать - не берись.
Г о р б у н о в. Так? Ну, спасибо. В жизни тебе этого не прощу.
С т р о и т е л ь. Ну, ладно, ты на меня не ори. Понятно? К тебе бы я пришел. А тут командир...
Г о р б у н о в. Хватился! Борис Петрович теперь командир дивизиона. Ты брось... Что-что, а куском хлеба он бы тебя не попрекнул.
Граница, радостно оживленный, ведет, обнимая за
плечи, высокого парня в армейской шинели и с мешком
за плечами. У парня светлые дерзкие глаза. Он,
улыбаясь, глядит на командира.
С т р о и т е л ь. Это кто ж теперь командиром на лодке? Уж не ты ли?
Г о р б у н о в. Ты молчи. Задержали, как подозрительного, ну и молчи. Граница!
Г р а н и ц а (подбежал). Есть, Граница!
Г о р б у н о в. Леша, проводи инженера на лодку. Чаю быстро.
Г р а н и ц а. Есть. Только хлеба нет ничего, товарищ капитан-лейтенант.
Г о р б у н о в. Найти.
Г р а н и ц а. Есть, найти. Пожалуйте, товарищ инженер. (Уходит вместе со строителем.)
Горбунов заметил парня в армейской шинели. Тот
приветствует его.
Г о р б у н о в. Вам что? Ко мне?
С о л о в ц о в. Не узнаете, товарищ командир?
Г о р б у н о в. Соловцов?
С о л о в ц о в. Старший краснофлотец Соловцов, сын собственных родителей. Разрешите поздравить вас с торжественным днем корабельного праздника.
Г о р б у н о в (Ждановскому). Помнит, а? Ведь помнит! (Обнял
С о л о в ц о в. С Ханко.
Г о р б у н о в. Как вы туда попали?
С о л о в ц о в. С Даго.
Г о р б у н о в. А на Даго?
С о л о в ц о в. С Таллина. А туда с Либавы. Разрешите закурить, товарищ командир? Ежели рассказывать - жизнь, как в кино. В окружении два раза был, в Мухувейне тонул, взводом разведки командовал.
Г о р б у н о в. Цел?
С о л о в ц о в. Две дырки. Вот и вот. Вот здесь пуля. Все вынуть некогда. Ничего, матрос - зверь живучий. Я про себя, если желаете, потом подробно, в лицах доложу. Вы про свою жену слыхали что, товарищ командир?
Г о р б у н о в. Нет.
С о л о в ц о в. Погибла, товарищ командир.
Г о р б у н о в (хрипло). Как?
С о л о в ц о в. Геройской смертью. На моих глазах.
Г о р б у н о в. Говорите. Все. Все, что знаете.
С о л о в ц о в. Есть. Не помню уж которого числа... Сижу я на губе...
Г о р б у н о в (нервно). Не понимаю. Где? Почему?
С о л о в ц о в. А в Либаве. Еще как вы посадили. Сижу. Аж пищу от злости. Что посадили - ладно. Было за что. А вот что лодка в море, а меня не взяли... Сижу. Город бомбят, слышу канонаду. Ближе, ближе. Что за черт, думаю, забыли про Соловцова, что ли? Ночью вызывают к коменданту. Сразу винтовку в руки: "Поедете с грузовой машиной охранять имущество". Я заикнулся было про лодку, как, мол, и что... "Не разговаривать!" Ладно. Погрузились мы с шофером. Ждем. Потом вижу: подходит к машине ваша супруга, чемоданчик у ней маленький и мальчишку за руку тянет.
Г о р б у н о в (тихо). Вовка!
С о л о в ц о в. Точно - Вовка. А ведет ее командир, такой представительный...
Г о р б у н о в. Фамилия?
С о л о в ц о в. То-то и печаль, что не спросил. Вы слушайте. Обращается ко мне: "Соловцов?" - "Точно так". - "В мое распоряжение". "Есть". Тронулись, значит.
Г о р б у н о в. Дальше.
С о л о в ц о в. Сейчас. Отъезжаем таким манером километров тридцать. Слышим, за нами мотоциклы шпарят. Сначала думаем: свои. Потом трёхнулись немцы. Шофер газанул, однако видим - не уйти. Стоп, машина! Командир молчит, ничего не говорит. Мы с шофером выскочили с винтовками, гранаты за ремень и залегли в канаву. Решили - отобьемся. Тут Елена Васильевна тоже из кабины выходит. А тот - ни с места, ровно окаменел. Она ему: "Что же вы, слезайте!.." А он только губами шевелит, бормочет: "Не могу, не имею права, ценный груз по акту..." Вдруг она как развернется и р-раз ему: "Сволочь ты, говорит, был трус, таким и остался..." Отняла у него автомат - и к нам.
Г о р б у н о в. Ну, ну?
С о л о в ц о в. Отбились. Пять машин сбили. Кореша моего ранило, а с ней - ничего. Поднялась было, вдруг, черт его не знает, откуда он взялся шестой. И прострочил. Зло меня взяло, - я его тут же гранатой. В дым! Подбегаю к ней, а она уже и говорить не может. Сказала только: передайте мужу... а дальше - все.
Г о р б у н о в. Ну, ну?
С о л о в ц о в. Все. Подняли мы ее, положили на бушлат. Сунулись к машине. А машины нет. Утекла! Ну, думаю... Ладно, не хочу говорить. Выкопали ножами могилку, похоронили честью, как бойца. Перевязались, подобрали мотоцикл исправный, и - ходу... Вырвались.