Офицер Красной Армии
Шрифт:
— Не нас, — с некоторым облегчением вздохнул я, но через сорок минут вынужден был констатировать, что ошибся.
Немцы собравшись, двинули дальше, конные и телега с частью полицаев тоже скрылась следом за ними, а вот в сторону деревни двое полицаев вели четырёх парней в такой знакомой красноармейской форме. Приглядевшись, я понял, что они были довольно серьёзно избиты, а один так вообще ранен. У него был перевязан грязными тряпками бок, к тому же ему помогал идти товарищ.
— Блин! — вырвалось у меня. Без комментаторов было понятно, искали именно нас. Иначе бы немцы не сбросили этих бойцов
Скатившись вниз, я обошёл немца и, зарывшись в вещах, откинув чемодан генерала в сторону, достал портфель. Громко цыкнув зубом, генерал посерьёзнел. Убрав стакан-крышку термоса в сторону, он внимательно посмотрел на меня, отслеживая все движения но, не предпринимая никаких действий.
— Кто же ты такой? — пробормотал я и, вернувшись на место наблюдения, поглядывая на идущих по дороге пленных и полицаев, до них было метров шестьсот, без оптики видно, отрыл портфель и стал доставать папки, на которых была свастика и тощий нацистский орёл. На листах некоторых папок стояла подпись Гитлера. Её я опознал сразу, видел в своё время.
Через пять минут стало понятно, что изучение для меня было бессмысленным, вот только несколько крупномасштабных карт были интересны, но не для меня, а для Генштаба РККА. На них была полная обстановка с номерами частей а также резервов на всех участках фронтов. Даже где намечаются удары. Трофеи были жирными. Это было видно. Теперь понятно, почему немцы так переполошились.
— Да кто ты такой? — повторно спросил я, посмотрев на генерала, при этом машинально возвращая папки и карты обратно в портфель. — Командующий всеми войсками Вермахта что ли?
Немец молчал, похоже, считая ниже своего достоинства общаться со мной, да и как нам разговаривать при полном непонимании друг друга?
— Надо было тогда тебя на дороге кокнуть, глядишь, не было бы такой суеты на дорогах, — в сердцах сказал я.
Как бы то ни было оставалось ждать. Пленные и полицаи давно скрылись, а мы продолжали находиться в овраге, ожидая наступления сумерек. Пока было время, я сложил все вещи так, чтобы их можно было быстро погрузить на лошадей и двинуть дальше.
Ночь упала как-то незаметно. Ждали мы её, ждали, вдруг раз и потемнело. Быстро собравшись, я подсадил генерала, сам вскочил на своего Принца и мы двинули дальше. Нужно было идти в сторону Киева, обойти его правее, пересечь Днепр и двинуть в сторону фронта. Сомневаюсь, что удастся выйти к своим, но пока другого плана у меня не было. Идеальный вариант направиться к Смелову, если он ещё держится. Должна у него быть связь с Большой землёй, но и немцы о нём теперь знают, так что придётся пробиваться сперва через их боевые порядки, потом уже через наши, партизанские. Вот такая засада.
Двигались мы всю ночь, из опасений быть обнаруженным в этот раз я не обошёлся без кляпа и генерал сидел на лошади недовольно нахохлившись. Его возмущение я проигнорировал, когда вставлял кляп.
Этой ночью мы тоже двигались до самого утра, всего дважды останавливаясь передохнуть и размяться, да и то по полчаса. В этот ещё не рассеявшийся сумрак рассвета, встретил нас в густом ельнике, по которому мы двигались пешком, генерал шёл метрах в трёх от меня справа, а я
Когда впереди показался просвет открытого места, я привязал лошадей и генерала к стволам елей, и взяв оружие наизготовку двинулся вперёд.
Впереди действительно была опушка, но не поля, а поляны в лесу, на которой находился полуразрушенный явно не жилой хутор. Когда я по-пластунски забрался под небольшую ёлку, то обнаружил, что место там было занято. Там находились останки бойца, рядом с ним лежала тронутая ржавчиной винтовка. Поглядывая вокруг, я осторожно его перевернул и, ощупав карманы, нашёл смертный медальон. Осторожно развернув влажную бумажку, я прочитал:
'Курочкин Семён Иванович, красноармеец. В-ч 6798-1. 28.06.1941 Мантуровский РВК, Костромская обл., Мантуровский р-н…'
Писано было химическим карандашом, поэтому часть текста была повреждена, но и того что было хватило чтобы опознать его при необходимости. Заметив краем глаза движение на хуторе, я приложился к прицелу винтовки и озадаченно пробормотал:
— О, а эти что тут делают?
На хуторе находились полицаи. Я бы их, наверное, не засёк, но там как раз произошла смена часовых и наблюдателей. Нахождение на хуторе полицаев было странно. Озадачивала мысль, что им тут делать? Ближайшее селение в десяти километрах. Мелькнула мысль, что они находятся в засаде и заниматься отловом партизан и групп окруженцев что по весне направились или к фронту или на поиск этих самых партизан, но после размышления я её отбросил. Какой смысл ставить пост тут, когда выставить наблюдателей на возвышенностях и на бродах даст более высокий результат? Тут в основном степи, далеко всё видно. Причём полицаи так и делали, я с генералом в их сети трижды чуть не попал, но всё-таки смог вырваться из зоны поисков… Надеюсь.
Достав бинокль, я присмотрелся, и улыбнулся. Разводящий мне был знаком. Во взводе Путянина был командир отделения с характерной внешностью, он был очень похож на молодого Вицина.
Дальнейшее изучение выявило ещё одного знакомого бойца. Практически всех я в подразделении знал в лицо, так как лично отбирал их для взвода, это должно было стать моим детищем, диверсанты, мои руки и глаза, но вот как-то не сложилось.
Что тут делали бойцы вопрос не стоял, и так понятно, что выполняли неизвестный мне приказ командования. Скорее всего, вели разведку, хотя вполне возможно и работали по основной своей специфике, диверсионной.
Достав из кармана табакерку, я открыл её и высыпал на ладонь кубари, пора снова преображаться в старшего лейтенанта Григорьева. Не нужно чтобы бойцы видели меня со знаками различия старшего сержанта. Маскировка кончено плюшевая, но и её показывать не надо. Через пару минут треугольники лежали в табакерке, та отправилась в карман, а в петлицах у меня рубиново сверкали новенькие кубари.
Привстав, я пошатал ёлкой, чтобы это было видно из хутора одному из наблюдателей и, выйдя на открытый участок, распахнув плащ-палатку так чтобы было видно форму, приподнял над головой винтовку и, покачав ею, спокойно скрылся обратно в ельнике.