Офицер Красной Армии
Шрифт:
— Колонна противника должна вот-вот появиться в поле зрения наших разведчиков. О чём они должна тут же нам сообщить. Ваша задача на данный момент такая. Сейчас вы выдвигаетесь к дороге, ваша батарея лейтенант, спокойно, не обращая внимания на движение на дороге, пользуясь тем, что все батарейцы в трофейной форме, занимает позиция по выданному предписанию с координатами. Там холм, вы будете контролировать почти три километра дороги, позиция идеальная. Ваша задача, лейтенант, — повернулся я к артиллеристу. — Постараться незаметно выкатить противотанковые пушки на прямую наводку. Где будет позиция для гаубицы, решите сами. Всё, товарищи командиры, приказываю вам выдвигаться и занимать позиции. Повторюсь, сигнал к открытию огня, подрыв
Ревя моторами, машины тех подразделений, которые получили задание на выдвижение для занятия боевых позиций, по обочине проехали дальше и двинулись к дороге. Мы стояли на второстепенной дороге вот уже больше часа, но к нам так никто и не свернул.
Проводив взглядом уехавших артиллеристов и зенитчиков, я вернулся в кузов бронетранспортёра и снова сев в командирское мягкое кожаное кресло, стал подремывать, ожидая сообщений от Путянина.
Пока его не было, только снайперы один раз грубо нарушили приказ, сообщив кодовыми словами, что засекли, как наши противотанкисты занимают позиции, подкатывая на руках пушки на прямую наводку. Правда из этих пукалок по-другому стрелять и невозможно.
Наконец тягостное молчание, было нарушено вызовом от Путянина, и я тут же отдал приказ запускать остывшие моторы и начинать движение. Малкин ушёл проверять уменьшившуюся и сжавшуюся колону, как бойцы приносят ожидание, поэтому, как только моя команда волной прокатилась по колонне и водители начали запускать двигатели, он прибежал к штабному бронетранспортёру.
— Что? — спросил он, врываясь в кузов, и плюхаясь рядом с радистом.
— Появились, — лениво пояснил я.
— Опоздали на полтора часа.
— Это время было включено в ожидание. Обед был, стояли, обедали они и отдыхали. Штабные же… Гурьев, начать движение!
Колонна, ревя моторами и дымя выхлопом, тронулась с места и буквально через триста метров, въехав на небольшой холм, дала нам возможность разглядеть впереди длинную ленту шоссе.
Я сидел рядом с водителем и в бинокль, покачиваясь на неровной дороге, рассматривал, что на шоссе происходит. Можно было разглядеть точки саперов, что собирали инструмент и грузили его в свой грузовик, мотоциклы 'фельджандармов' рядом, самих бойцов, обеспечивающих их непосредственное прикрытие. Было видно зенитную батарею из двух орудий, что заканчивала занимать позиции на холме с другой стороны дроги. Тут она делал поворот, так что зенитчикам открывалось широкое поле деятельности, спрятаться там от них было негде.
Вот снайперов и противотанкистов я не рассмотрел, хорошо замаскировались.
Передовой бронетранспортёр с мотострелками подъехал к шоссе, и тут же повернул направо, так как наш регулировщик в форме фельджандарма, остановил колонну немцев, что двигалась по шоссе, дав нам возможность выехать на ремонтируемое полотно.
Проехав буквально двести метров, колонна встала на обочине, моторы грузовиков и бронетехники продолжали работать, над моторными отсеками танков поднимался нагретый воздух, создавая там марево. Пока мимо проезжала та колона немцев, что нас пропустила, обдавая запахов сгоревших газов и пылью, я покинул кабину бронетранспортёра и подошел к командиру сапёров старшему сержанту Ананьеву. Он был в одних галифе и майке, на которой был изображён нацистский орёл со свастикой. Со стороны типичные немецкие сапёры за работой.
Козырнув, он подал бумаги со схемой минирования, сообщив:
— Семьсот метров заминировали, в данный момент как раз провода подключаем к подрывной машинке. Вы бы убрались с дороги на всякий случай, первая авиабомба в десяти метрах прикопана, аккурат под передовым бронетранспортёром.
— Грузитесь в машину и вставайте в конце колоны предпоследними. Начинанием движение. Немцы должны появиться в течение двадцати минут, нужно успеть занять позиции.
Колонна двинулась дальше, с присоединившимися к нам сапёрами и поддельными жандармами. Пока мы ехали эти семьсот
Проехав заминированный участком, мы стали оставлять за собой каждый сто метров по танку и по два-три бойца, которые занимали позиции на обочине. Потом оставили миномётчиков и оставшихся мотострелков как раз у позиций противотанкистов. Освобожденные грузовики, под командованием Малкина оставив нас, свернули в поле и двинули к лесу. На дороге осталась только бронетехника, а на обочине залегли бойцы.
Я спокойно стоял у открытой двери своего штабного бронетранспортёра и наблюдал, как проехал передовой дозор штаба корпуса усиленный бронетранспортёром, и ожидал основную колонну, чувствуя, как меня сверлит напряженный взгляд радиста в кузове 'Ганомага'. Дело в том то сапёр ответственный за подрыв находится в окопчике рядом с позицией одной из пар снайперов, имеющих радиосвязь. Так что мой радист должен отправить в эфир определённый сигнал, ну а те предадут команду подрывнику, что бы он рванул заминированный участок дороги.
— Едут, товарищ капитан, — негромко сказал водитель бронетранспортёра.
Он развалился на сиденье и делал вид, что спит, а сам сквозь прищуренные веки напряженно следил за дорогой. Пулемётчики что пока сидели на лавках в кузове напряглись, ожидая сигнала встать за пулемёт.
— Да ты прав, появились первые штабные машины, вот и бронетранспортёры охраны вижу, — пробормотал я.
Почувствовав некоторые позывы мочевого пузыря, я отошел к обочине и немного спустившись, стал спокойно справлять нужду, зная, что меня, разглядывают противотанкисты и пулемётчики на позициях. Они находились чуть левее и в их зону ответственности мы не попадали, одним словом не должны попасть под дружественный огонь. Вернувшись обратно, в это время как раз мимо проходила рычащая моторами колонна, я положил руку на открытую дверцу и, посмотрев назад, за корму бронетранспортёра, стал наблюдать, как немцы въехали на заминированный участок и с лёгким подъёмом и поворотом начали преодолевать его. Пользуясь тем, что дорога была качественно подремонтирована, некоторые машины прибавляли скорость и штабная колонна начала растягиваться, что мне категорически не понравилось.
— Готовность, — негромко скомандовал я.
Радист тут же передал в эфир сигнал готовности, продолжая напряжённо следить за мной. Как только передовая машина доехала до конца заминированного участка, я кивнул и скомандовал:
— Подрыв.
Напряженно наблюдая за колонной, мне пришлось ожидать три секунды, пока вдруг дорога не встала дыбом, раскидывая в сторону остатки техники и то, что когда-то было людьми. Бронетранспортёр пошатнуло взрывной волной, да и мне пришлось сделать пару шагов назад, закрывшись рукой. Грохот подрывов не заглушил стрельбу пулемёта моего 'Ганомага' пулемётчики уже азартно били по ближайшим штабным машинам. Я тоже решил поучаствовать в этом благом деле и, перекинув автомат на грудь, открыл огонь по легковому 'Опелю', что встал посередине дороги. Как раз начали открываться двери, но пассажиры не успели его покинуть. Выпустив в легковушку весь магазин, я перезарядился и крикнул радисту:
— Воронину вперёд!
Поправив автомат, я вскочил на подножку 'Ганомага' и осмотрелся. На моих глазах танки двинули вперёд, подминая машины и давая успевших их покинуть немцев. В трёхстах метрах горело два грузовика. Один был разукомплектован взрывом, видимо работа противотанкистов. На моих глазах осколочный снаряд попал в легковушку, в стороны разлетелись обломки и ошмётки пассажиров. Было слышно треск стрельбы зенитчиков, но они стреляли, куда-то за поворот дороги, по невидимым мне целям, а гаубицу я не слышал, грохот боя заглушал.