Офицер Красной Армии
Шрифт:
— Титов идиот, нас сожгут после второго-третьего боя, как только выследят. Наши малые потери обуславливаются только тем, что мы работаем по режиму ударил-убежал. Застрянем, уничтожат. Но генерал вынужденный идиот. Видимо хорошо его прижало, раз он озвучил подобную глупость. Наверняка штаб в приказе идти к фронту не ограничился этими словами, а подробно описали, где и как им идти. Вот генерал военный человек и вынужден выполнять приказы, не смея сделать шаг в сторону и обойти засады. Нам ещё повезло, а ему там ой как туго приходится.
— Но есть идеи? По сообщению штаба корпуса партизан, час назад из засады было уничтожено четыре танка, один экипаж погиб. Те самые танки ты взял в Чернигове. Немцы после обстрела сняли замки и прицелы, после чего
— Правильно делают, — согласился я, думая. Омельченко это заметил и замолчал, шагал рядом, он изредка бросал на меня взгляды.
То, что меня считают палочкой выручалочкой мне импонировало, но к Титову в данный момент стягиваются все резервы немцев, тыловые подразделения отползают в сторону, чтобы не попасть под стальную стопу корпуса, а боевые наоборот вцепляются в пятки, пуская ему кровь и лезть сейчас в эту свалку смерти подобно. Приказа из штаба Ставки, которой мы напрямую были подчинены, не было, а действовать на свой страх риск не хотелось.
— Есть одна идея, — приняв решение, остановился я, поворачиваясь к особисту мангруппы. — Правда я не знаю, поможет она или нет, но положение Титова должна облегчить с высокой вероятностью.
— Зная тебя, думаю это нечто сумасшедшее, — медленно проговорил Омельченко. — Но всё же хотелось бы услышать, что ты придумал.
— Штаб группы армии 'Юг'. Он нам мешает.
Омельченко остолбенел от моего ответа. Через пару секунд его прорвало:
— Ты с ума сошёл?! Это тебе не штабы корпусов громить! Вспомни, когда Воронин уничтожил штаб пехотного корпуса, он потерял два танка и двадцать человек убитыми и ранеными. Закончил он это дело столь небольшими силами, только имея переизбыток танков и то, что атака была неожиданной для немцев. Танки просто сметали избы своими корпусами, давя их и расстреливая всех, кто бежал по улице. Паника была грандиозная, мало кто ушёл, но всё равно потери для нас были большими. А штаб армии 'Юг' это совсем другое дело. Да, я читал рапорты Путянина и его бойцов. Я в курсе, что они там изучают уже второй день все подходы, но согласно их докладам атака на главный штаб немцев на этом участке фронта бесперспективна. Мангруппа просто вся поляжет. Тем более танков у нас всего пять единиц, да и то им требуется капремонт. Ты в курсе, что без него, они просто не смогут пройти порядка ста километров?
— В курсе, — кивнул я. — Только могу добавить, что на тех эшелонах в Чернигове были не только танки, но и запасные части, включая моторы. 'Двойку' похоже, действительно придётся бросить, моторесурс выработан весь, а вот 'четвёрки' ещё повоюют. Воронин ставит новые моторы, и проводит остальную профилактику бронетехники. Не волнуйся, она переход выдержит.
— Но потери…
— Потери?.. — несколько криво усмехнулся я. — Понимаешь Антон, в жизни каждого командира бывает так, что приходится отправлять своих людей на верную гибель. Если мы выведем из строя этот штаб, хотя бы на время, это не только Титову поможет, но и самому фронту. Без штаба 'Юг' немцы временно останутся без командования, на позициях они сидят крепко, но в случае прорыва обороны, просто некому будет бросать резервы под наступление наших войск. Пока они разберутся и создадут новый штаб, время будет упущено и их оборона развалиться. Им придётся отступать под ударами наших войск, пока не будет создана оборона в глубине их территорий. С таким учётом потеря какой-то мангруппы в условиях фронта не имеет значения. Да, ты прав, предполагаю, что ВСЕ штурмовые подразделения погибнут при штурме, но тыловая часть и артиллерия что поддержит нас со стороны и уйдёт следом за Титовым под командованием Малкина, должна уцелеть. Взбешённые немцы, конечно, будут их искать, что заметно ослабит нажим на Титова, но думаю, они доберутся до корпуса. Потому, Антон, на штурм штаба пойдут только добровольцы. Вооружение автоматы и пулемёты, максимальное количество боеприпасов на себе и гранат. Сегодня же я поговорю с бойцами, а вечером выступаем. Нам идти всю ночь, атака утром,
— Почем не в собачью вахту? — поинтересовался Омельченко. — Тут шансов больше будет подойти незаметно.
— Может и так, но в штабе будут только дежурные. Я не собираюсь искать их по всему городу. Хочу застать на рабочем месте, они как раз должны подняться из укрытий и бомбоубежищ на свои рабочие места, когда мы войдём в город, сразу после окончания авианалёта.
— Я не могу разрешить мангруппе участвовать в этой авантюре, — нахмурился подполковник.
— Ты всего лишь особист, — улыбнувшись, похлопал я Омельченко по плечу и направился обратно купаться. Через час собрание бойцов и командиров мангруппы, нужно успеть подготовиться к нему.
На обратном пути, Омельченко меня оставил и с задумчивым видом ушёл в сторону лагеря, я велел одному из бойцов позвать ко мне дежурного офицера. Кода тот пришёл, я сообщил ему об всеобщем совещании и назначил время сбора.
26 мая. 1942 года. 11 часов 17 минут по московскому времени.
Москва Кремль. Кабинет Сталина.
— Товарищ Сталин, к вам со срочным докладом товарищ Берия, — прозвучал в селекторе голос секретаря.
На секунду задумавшись, Сталин попросил присутствующих в кабинете старших офицеров Политуправления подождать в приёмной. Все трое молча вышли, пропустив в кабинет наркома Берия, и сели на стулья в ожидании окончания срочного совещания.
— Сообщение от Омельченко, — с порога сообщил Берия. — Объект чтобы помочь Украинскому фронту и корпусу генерала Титова в частности, решил атаковать штаб генерала фон Бока.
— Что это может нам дать? — поинтересовался Сталин, читая поданную ему докладную записку.
— Я заехал в Генштаб и поговорил с Шапошниковым, который в курсе действий Объекта. По его предположению это может очень серьезно сказаться на обороне немцев и дестабилизации ситуации с их командованием. В этом случае общее наступление Украинского фронта будет наиболее благоприятно для нас. Шапошников уже поднял весь штаб и готовиться к этому.
— Я запрещаю эту авантюру. Согласно служебной приписке Шапошникова ясно понятно, что мангруппа скорее всего погибнет.
Нарком продолжал стоять перед столом по стойке смирна, хозяин кабинета пока не предложил ему присесть.
— Объект, как сообщил Омельченко, считает так же, — кивнул нарком. — Однако они вот уже как два часа перешли только на приём. Предполагаю, что мангруппа Объекта выдвинулась в сторону штаба 'Юг'.
— Мы знаем, где он?
— Да, сведенья получены, от штаба Объекта. Планировалась бомбардировка штаба массированным авианалётом, который должен был произойти через два дня.
— Думаю, раз мы не сможем его остановить, тем более нам это выгодно, то мы им поможем, — сказал Сталин и, подняв трубку телефона скомандовал. — Шапошникова, срочно… Борис Михайлович? Здравствуйте, Сталин вас беспокоит. Вы уже в курсе, что удумал наш майор?.. Вот как, очень хорошо, считайте моё согласие получено, забирайте обе армии из резерва Ставки… Так вот что я звоню, думаю нужно помочь майору в его деле. План налёта на цель у вас уже подготовлен?.. Вот и харашо, задействуйте его в девять утра. Ведь именно тогда майор решил действовать?.. Да, думаю, командующий ВВС вам поможет, поднимайте его. Остальное по вашему усмотрению, но я надеюсь, вы меня не подведёте.
Положив трубку на место, Сталин серьёзно посмотрел на продолжавшего стоять навытяжку Берию и сказал:
— Думаю, Лаврентий. Зря мы отпустили Виталия обратно. Авантюрен.
— Это так, товарищ Сталин, — тихо сказал нарком. — Но согласно моим выводам и выводам Шапошникова. Это был действительно единственный шанс, отвести внимание на данный момент от Титова, на которого мы возлагаем некоторые надежды. В том что он ударит с тыла и поможет нам прорвать фронт с малыми потерями. В случае тяжёлого положения штаба фон Бока, мы временно выведем его из строя.