Офицер Красной Армии
Шрифт:
— Да, — согласился Иосиф Виссарионович, и стал не глядя искать в ящике стола любимые папиросы. — Нужно отдать приказ, чтобы провели налёт на штаб до атаки Объекта, и после, чтобы сравняли там всё с землёй… Как думаешь, Лаврентий, Виталий будет участвовать в рейде?
— Он своих бойцов не оставит. Не тот человек, — так же тихо ответил Берия.
— Не тот, — закурив, вздохнул Сталин. — Но людей ты всё же подготовь. Ты понимаешь, о чём я.
— Так точно, понимаю.
— Что скажешь? — тихо спросил я Путянина.
— Место они выбрали удачное, — ответил тот и стал показывать на небольшой городок
— Да-а, — протянул я. — А наши соколы уже через полчаса должны появиться, как сообщила Большая земля. Встретят их тут с огоньком. Потери будут, это точно. Но с другой стороны во время неразберихи мы сможем спокойно подойти вплотную, старясь не попасть под свои авиабомбы и атаковать немецкий штаб. Значит, говоришь он располагается на той улице, где три трёхэтажки?
— Все провода туда ведут, — кивнул Путянин, и тут же зашипел. — Тихо, товарищ майор, егеря обход делают.
Буквально в двадцати метрах от нас, внизу под обрывом, шурша камышом, показалась группка из двадцати солдат в немецкой камуфляже, некоторые с нашими самозарядками, но очень уверенные в себе. Мне их вид очень не понравился.
Мы находились на берегу реки и с высокого обрыва разглядывали городок, где находился штаб фон Бока, деревянный, но крепкий мост через реку, что охранял взвод солдат, а также на позиции немецких частей вокруг города. Последних было в достатке, как доложил мне командир диверсионного взвода.
— Про егерей ты мне ничего не сказал, — шёпотом пробормотал я.
— Их два завода всего, стоят вон у той мельницы, видите сарай рядом?
— Да вижу, — снова приложился я к биноклю.
— Что-то немцы у зениток забеспокоились, — пробормотал через пару минут Путянин.
— Похоже, им сообщили от передовой о пролёте крупной партии советских бомбардировщиков. Тут где-то две эскадрильи 'мессеров' стоит, они тоже должны поучаствовать в драке.
— А мы их так и не нашли, — огорчился Путянин.
— Наше время, — уходим, скомандовал я и мы медленно, задом покинули наблюдательный пост.
В кустах бойцы помогли снять с нас маскировочные накидки из камыша и кустарника, после чего мы заспешили к колонне, что стояла на повороте дороги, ожидая нас. Тут была низина и ответвление с дороги, немцы, что ездят по шоссе нас не видят, а на этой их не встретишь. Была легковушка с какими-то алкашами-тыловиками, но их быстро прирезали, машину отобрали.
Продравшись через кустарник, я ещё издалека замахал руками, чтобы заводились, так что когда мы подбежали, колонна уже дымила выхлопом газов, ожидая команды к движению.
На секунду остановившись,
— Командир, мы всё понимаем. Ты нам всё объясни подробно, что нужно делать, мы сделаем, поверь нам.
— И объясню и пойду с вами. Это и мой бой тоже, — с некоторым облегчением улыбнувшись, ответил я.
Тут на моё плечо легла рука Омельченко, обернувшись, я угрюмо сказал:
— Не уговаривай, я иду.
— Не буду, — тихо сказал он. — Я тоже иду. Это и мой бой тоже.
В последний бой шли все боевые группы, все три мотострелковых взвода, в каждом по двадцать семь-двадцать восемь бойцов. Шли снайперы, но они нас со стороны поддержат, потом уйдут, шли танкисты. Всё, отказавшихся не было. Артиллеристы и тыловые подразделения тоже как один высказались за то, что идут с нами. Но тут я жёстко настоял на своём, приказав им обстреливать из пушек город, поддерживая нашу атаку, потом уходить. Гаубицу бросить, всё равно снарядов мало осталось, как раз на один бой.
Дальше остатки мангруппы поведёт Малкин. Жалко Маргелова нет, он улетел вместе с танкистами Шереметьева, возвращаясь на Ленинградский фронт к своим боевым товарищам, а то бы я на него повесил эту обязанность.
В данный момент артиллеристы противотанкисты должны подготавливаться к выкатыванию пушек на берег реки, чтобы оттуда обстреливать окраину города и те подразделения, о которых они дотянуться. Стрелять недолго, два десятка осколочных снарядов, после чего всё бросать и бежать, потому что их сметут там в мгновение ока как только определят откуда ведётся огонь.
Гаубицы и все три стодвадцатимиллиметровых миномёта установили в небольшой ложбинке, до обрывистого берега, где сейчас располагаются корректировщики, примерно в полукилометре от противотанкистов. Уже брошена полевая связь, если что у них есть дублирующая радиосвязь.
Ещё раз осмотрев серьезные лица бойцов и командиров, я поднял руку, со сжатым кулаком, и ударив ей вверх, крикнул:
— Порвём их парни?
— Да-а-а!!! — раздался многоголосый вопль.
— По машинам, — крикнул я и, запрыгнув на подножку грузовика, скомандовал. — Начать движение!
В этот раз я был в форме офицера Красной армии, как и всё бойцы и командиры. Шансов выбраться из этой передряги было не много, поэтому мы шли в своей форме.
На подъезде к мосту, первый советский самолёт, кажется, это был Пе-2, клюнул носом и с воем, который расслышал даже я, начал падать на позиции зенитной артиллерии, которая палила по подходившим эскадрильям советских соколов. Наш пикировщик, получив несколько снарядов в кабину, врезался в землю, забрав с собой одну из зенитных батарей. Похоже, до самого столкновения им управляли. А наверху был бой, немецкие 'мессеры' своими худыми силуэтами похожие на летучих рыб, мелькали среди сомкнувших ряды советских бомбардировщиков. Однако и те оказались не так беззащитны, мало того что они огрызались оборонительным ворожением. Так оказалось, что их прикрывал целый полк дальних истребителей.