Офицер по вопросам информации
Шрифт:
Окончание налета объявили, когда Макс скреб бритвой подбородок. Он быстро оделся и сбежал вниз, в ту странную тишину, которая всегда наступает после бомбежки. Едкий запах кордита тяжело висел в прохладном утреннем воздухе, и стаи голубей в очередной раз настороженно рассаживались на крышах, после того как последние полчаса они возбужденно метались в воздухе. Толпа восхищенных поклонников собралась вокруг укрытия «бофоров». Мальтийские мальчишки покинули соседний полустанок и разыгрывали последний момент обреченной «Штуки». Артиллеристы курили
— Поздравляю, — сказал Макс.
— Спасибо, сэр, — ответил унтер-офицер, самый старший из расчета, тощий парень с оттопыренными ушами.
— Я все видел вон оттуда, сверху. — Макс кивком указал на балкон.
— Хотел бы я быть на вашем месте, — под общий смех сказал один из заряжающих.
— Меня беспокоит только одна вещь… — Макс сделал паузу для пущего эффекта. — Я наблюдал с близкого расстояния и видел, что вы выпускали по четыре обоймы, и в каждой было по четыре снаряда.
— Не сомневаюсь, никто не собирался вас оскорблять, — сказал Макс, обращаясь к паре покрасневших летчиков, слушавших их, — новое пополнение из шестьсот третьей эскадрильи.
— Но лучше смотреть в лицо грубой правде, — добавил Ральф. — Если постараетесь, протянете дольше. Вот почему вы здесь. Вот почему и яздесь. Моя эскадрилья не может дождаться, когда увидит мою спину…
— Ральф, ты пугаешь их, — заметил Фредди.
— Они уже испуганы. И у них есть право на это. Они дерутся против лучших летчиков Гитлера. А те заработали свои лавры на русском фронте. Они рассказывают, что Вернер Мелдер сбил больше сотни. А что у вас двоих в загашниках? Пара массовых рейдов над Францией?
Не больше, судя по выражению их лиц.
Фредди поднял стакан, обращаясь к удрученной паре:
— Ну, есть надежда, что новые «спитфайры» так никогда и не появятся.
— Они прибывают, — сказал младший из двоих летчиков. — Нас заставляют строить новые укрытия, словно завтрашнего дня не будет.
Ральф осушил стакан.
— И Кессельринг это знает. У него глаза и уши по всему острову.
— Ты и твоя проклятая «пятая колонна», — не сдержался Хьюго. — Вы видите вражеских агентов под каждым кустом.
— Да ладно, они в самом деле здесь. Насколько я знаю, один из вас — это один из них. — Он обвел взглядом стол. — Ну, так как в самом деле?
— Найн, — сказал Фредди, ошеломив всех.
После обеда они вчетвером поднялись на террасу, прихватив с собой бутылку «Джонни Уокера». Ночь спустилась быстро, и, когда они расселись в вечерних сумерках, Ральф объявил:
— Я не хотел говорить раньше, но они будут здесь девятого.
— Эти «спитфайры»?..
— Модификация «Марк-V». На этот раз их будет шестьдесят или около того. Хватит, чтобы счет обернулся в нашу пользу.
— От кого ты это узнал? — спросил Хьюго, который любил считать себя телефоном, голос которого доносится
— От Эллиота.
— От Эллиота?
— Не стоит его недооценивать. Он может быть чертовым янки, но видит картину в целом. И умеет крепко врезать, когда нужно, — а это больше, чем может быть сказано о врожденном идиоте, который руководит нашим шоу.
Точно Ральф не знал, но ходили слухи, что именно Эллиот сыграл важную роль в том, что на остров прилетело последнее подкрепление. «Спитфайры» были доставлены далеко в Средиземное море на авианосце США «Оса», что, по мнению Ральфа, новый союзник Британии не мог бы совершить без санкции их человека на месте.
— Хотел бы я быть одним из них, — сказал Хьюго, — как ни смешно это звучит.
— Только не в том случае, когда все идет неправильно. Последний прилет сюда обернулся полным бардаком. Шестьдесят спитов ничего не значат, пока мы не поставим на них вооружение, не зальем в баки топливо и не поднимем обратно в воздух прежде, чем Кессельринг спохватится.
— А Эллиота нет здесь, — сказал Хьюго. — Когда мы все встречались в последний раз?
Они прикинули, что это было в конце марта в «Юнион-клаб».
— Это могло быть и в другой день, если бы ты дал себе труд появиться в нашей компании, — заметил Хьюго Ральфу.
— Прости. Сначала надо было заняться делом.
— Как выглядит эта старая дева?
— С двадцати пяти тысяч футов неплохо.
Сказанное вызывало сомнения. Ральф был известен тем, что в поисках подходящего обзора летал идиотски низко.
Они сидели еще долго, обмениваясь забавными историями и прочими глупостями, пока не сгустилась тьма и виски не стало оказывать свое мягкое действие. Ральф объявил, что впредь будет обращаться к Фредди как к мистеру Десять Градусов, — он прикинул, что именно на такой угол теперь отклонялась его правая нога после того, как Фредди скрепил кости голени стяжками.
— Поверь мне, — усмехнулся Фредди, — другие лекари избавили бы себя от хлопот и отхватили бы ее по колено.
— Все равно это дешевая работа.
— Десять градусов — не так уж плохо, — заверил его Хьюго.
— Да, — согласился Макс, откручивая пробку. — Я почти ничего не замечаю.
— Все, что меньше двадцати, считается приемлемым, — заметил Фредди.
Ральф с ошеломленным видом поднял ногу, чтобы рассмотреть ее при свечах.
— Да брось, старина, тебе повезло, что ты вообще остался жив.
Фредди протянул руку Ральфу.
— Так я говорю всем, и, похоже, они со мной соглашаются.
— Ну а я услышал впервые.
— Потому что мы знаем, как ты не любишь быть обязанным другим.
— Да. — Макс поддержал Хьюго. — Мы знаем, что тогда ты чувствуешь себя не в своей тарелке.
После того как смех смолк, пришла очередь принести в жертву Макса. Так обычно складывалось, когда они собирались вместе. Хьюго сделал первую подачу:
— Итак, Одиссей, как поживает прекрасная Калипсо?