Офицер. Сильные впечатления
Шрифт:
Маша, в душе никак не ожидавшая такого простого и чудесного развития событий, сделала вид, что ничуть не удивлена.
— Когда приступать? — непринужденно поинтересовалась она.
— Сначала некоторые формальности, — сказал господин Зорин. — Тебе нужно пройти прослушивание.
— Ну конечно, — бодро кивнула Маша, хотя в голосе у нее прозвучало огорчение.
— Проба сегодня, — добавил он.
— Сегодня? — ужаснулась она.
— Через полчаса.
Слава Богу, Рита оказалась на месте. Об остальном она могла не беспокоиться.
И
— Как ты думаешь, у меня есть талант? — наивно допытывалась Маша. — Ах, если бы они разглядели во мне настоящего журналиста!
Рита снисходительно качнула головой, словно наблюдала еще один клинический случай.
— Не забивай себе голову всякой ерундой! Какие еще таланты? О чем нужно побеспокоиться, так это о твоем бледном виде и прическе. Остальное — забота Господа Бога.
— Боже! — возопила Маша, падая духом. — Как же я покажусь на экране?!
— Как есть, так и покажешься. А потом тебе все будет нипочем.
— Почему?
— Потому что чем дольше держишь микрофон, тем больше себе нравишься.
— А если меня забракуют?
— Это их проблемы. Им же будет хуже! — возмутилась Рита. — Мы подыщем для тебя другое место.
Ничто не могло устрашить Риту Макарову. С достоинством Клеопатры она встряхнула рыжими волосами и сказала:
— Запомни, ты потрясающе выглядишь. От одного твоего вида у них окаменеет предстательная железа!
Сразу три камеры хищно нацелились на Машу в студии, но обаять она должна была только ту, на которой горела сигнальная лампочка. К воротнику ее черной блузки из тончайшего шелка прикрепили маленький микрофон, а в ухо забуровили микронаушник.
Дежурный режиссер сделал ей знак.
— Приготовься!
Пошел отсчет времени, и Маша, словно впадая в сомнамбулическое состояние, вдруг въяве узрела перед собой вчерашнюю картину: торжественно брошенные к ее ногам звездно-полосатые трусы… И тут же ощутила себя так, словно изнутри ее озарил пронзительно-радостный свет. Она чувствовала, что завладела некой триумфальной энергией. У нее в ушах прозвучало сакраментальное: «Возьми его!», и она начала излагать предложенный ей текст.
Это был комментарий к сюжету, в котором рассказывалось о том, как какой-то гражданин купил по случаю ракетную установку, чтобы разделаться с другим гражданином, а тот в свою очередь обратился в ООН с просьбой немедленно прислать миротворческий контингент. Неизвестно, чем закончился бы этот конфликт, если бы дело не разрешилось естественным порядком: у первого гражданина кончились боеприпасы, а второй, так и не дождавшись миротворческого контингента, скоропостижно скончался от сибирской язвы.
Словом, все произошло так быстро, что Маша даже не успела испугаться. Она все еще продолжала улыбаться в объектив телекамеры, когда к ней подошли Рита Макарова, Артем Назаров, сам господин Зорин и еще какие-то люди.
— Прекрасно, — сказала Рита, нежно обнимая подругу.
— Чудненько, — похвалил Артем. — Даже очень.
— Супер! — раздельно произнес
Маша только хлопала глазами и благодарила Бога, что тот ее не выдал, и черта, что у того еще хватало терпения сочинять подобные сюжеты.
XIII
Зеленый переулок неподалеку от Тишинки, на который смотрели два окна снимаемой Машей квартиры, заливал серебристый электрический свет. Редко-редко проносились, ошалело взвизгивая на поворотах, дорогие иномарки. Три копченых цыпленка, принесенные Ритой и Иваном, и бананы, купленные Машей на Пушкинской, были съедены. Было выпито также и шампанское. Обе бутылки. Рита сидела на бухарском ковре, положив голову на диванчик, а Иван лежал, устроившись головой у нее на коленях. Маша сидела в кресле и с удовольствием смотрела на них. Они не замечали, как летит время, болтая о том, о сем и вспоминая о забавных ситуациях и случаях. С некоторого временного удаления многое казалось забавным, таковым, по сути, не являясь. Маша старалась держаться мыслями подальше от настоящего, которое изрядно ее озадачивало, и от будущего, которое и вовсе находилось в густом тумане.
— Ну мы у тебя засиделись, — спохватилась Рита, по-кошачьи потягиваясь.
— Не то слово. Я уже засыпаю, — добавил Иван и с трудом поднялся на ноги.
Когда Маша представила, что вот-вот останется одна — перед лицом настоящего и будущего, то ужасно запаниковала.
— Ночуйте у меня! — взмолилась она.
— Что ты! — воскликнула Рита. — У нас же собака дома одна.
— Господи, а я? Я хуже собаки?
— Ты можешь самостоятельно справиться с некоторыми вещами, а она — нет, — вздохнула Рита. — Она, бедная, будет терпеть и мучаться. Кроме того, она некормленая… — Она вопросительно взглянула на мужа.
— Понял, — ответил Иван, переводя взгляд на Машу, — и иду кормить собаку, а вас оставляю друг другу.
— Милый, милый Иван! — прошептала Маша, обнимая его. — Мне так тяжело оставаться одной!
— Хорошо бы вам все-таки немного поспать, — сказал он, обращаясь к обеим женщинам.
Рита послушно кивнула и наградила Ивана поцелуем в щеку.
— Спасибо, котик. Увидимся на студии. Всего через несколько часов. Ведь сейчас уже далеко за полночь.
Когда Иван ушел, Маша достала из шкафа матрас, простыню, одеяла и две подушки и устроила на бухарском ковре шикарное ложе. Обе устроились поудобнее, и Маша, подперев щеку ладонью, проговорила:
— Что же это такое — с тех пор как мне улыбнулась удача на телевидении, в личной жизни сплошные проблемы!
— Телевидение тут ни при чем, — резонно заметила Рита. — Насколько мне известно, твоя личная жизнь и раньше не отличалась особой устроенностью. Просто ты, извини за выражение, мудохалась со своим Эдиком и вообще не видела белого света. Уж я-то помню!..
Ну уж это дудки! Маша тоже ничего не забыла. Прошло уже больше двух лет, а ощущения того дня, когда она впервые вышла в эфир в качестве ведущей и основного репортера программы криминальных новостей, были свежи, словно это было вчера.