Офицерский корпус Русской Армии - Опыт самопознания (Сборник)

Неизвестен 3 Автор

Офицеры носили форму на службе, вне службы, дома, в отпуску, и это постоянное пребывание в мундире было непрестанным напоминанием офицеру, что он всегда находится на службе Его Величества. Офицер всегда был при оружии, и это свидетельствовало о том, что он всегда готов обнажить это оружие для чести и славы Родины. Это символическое возвышенное в жизни, в сознании офицера не могло быть подавлено ни привычкой к службе, ни повседневными мелочами в выполнении ее. В моральном отношении корпус офицеров стоял на высоте, возвышавшейся над всеми. Воспитанные в понятиях рыцарской чести офицеры, как зеницу ока, берегли честь мундира, честь полка, свою личную честь. Блюстителем офицерской чести являлся в каждом полку Суд Чести (были и особые Суды Чести для генералов), избиравшийся обществом офицеров полка. Избирали всегда достойнейших. Суд Чести всегда тактично и справедливо разбирал

недоразумения и ссоры между офицерами (кроме чисто служебных случаев, подлежавших рассмотрению в командном порядке), предписывал офицеру то или иное поведение при инцидентах с невоенными лицами и являлся постоянным напоминанием офицеру о необходимости вести себя с честью во всех случаях жизни - в войсковой среде и вне ее. Суд Чести примирял, заставлял провинившихся извиниться пред обиженными, оскорбленными или находил необходимой дуэль. Для людей со слабо развитым чувством чести дуэль варварство, но для офицера готовность стать под пулю ради защиты чести (своей или взятого под защиту лица, или своего полка, или своей Родины) была доказательством чести. Постановления Суда Чести были безапелляционными: никакая власть и никакой суд не могли отменить или изменить их. Это право принадлежало лишь Верховному Вождю, Царю, но Он им никогда не пользовался. Суд Чести судил проступки (неслужебные) офицера и, найдя его виновным, мог потребовать его ухода из полка и даже ухода с военной службы: бесчестных не терпело офицерство в своей среде. Нередко можно было слышать мнение, что в офицеры шли или те, кого привлекала красота мундира, или те, кто не имел финансовой возможности получить какое-либо иное образование. Верно, были и те, и другие, но военная школа, где воспитание было поставлено великолепно, и полковая среда, продолжавшая это воспитание, и войсковой быт, и войсковая служба превращали и этого поверхностного человека, любителя формы, и этого бедняка, вынужденного пойти по пути бесплатного военного образования, в воина до мозга костей. Военная служба не была профессией как служба чиновника в том или ином "присутствии", департаменте, округе и т.д. Военная служба увлекала, захватывала человека. В годы Великой войны в армию влились десятки тысяч студентов со всех, даже старших курсов университетов и высших технических учебных заведений, т.е. люди уже сформировавшиеся в своих гражданских, штатских структурах. И они так прониклись духом войска, что в эмиграции не оторвались от кадрового офицерства, но слились с ним. Они стали настолько офицерами, что, невзирая на свои специальные, высшим образованием и профессией в эмиграции созданные интересы, пошли в большом числе на Высшие Военные курсы генерала Головина (Париж и Белград в 30-х годах).

Какова бы ни была причина поступления молодого человека на военную службу (в предвоенные годы) - увлечение ли внешним блеском, финансовые ли обстоятельства, семейная ли традиция или сознательное влечение - все становились офицерами по призванию. <...>:

Е. Месснер, С. Вакар, Ф. Вербицкий, В Гранитов, С. Каширин, А. Петрашкевич, М. Рожченко, В Цешке, В Шайдицкий, И. Эйхенбаум Российские офицеры.
– Буэнос-Айрес - Южно-Американский отдел Института по исследованию проблем войны и мира имени генерала, профессора Н. Головина, 1959.

Искусство командования

А. Апухтин

Командный состав армии

В наши дни строевому офицеру трудно разобраться в той массе печатных произведений, которые посвящены рассмотрению вопросов, близко касающихся нас всех, носящих военный мундир. Неудачи, постигшие армию в последнюю войну, были неожиданны. Весьма естественно, что все способные мыслить стараются найти причины этих неудач. Каждый хочет быть критиком всесторонним, всеобъемлющим, не справляясь с собственными силами, т.е. с имеющейся налицо подготовкой теоретической и с той степенью боевой практики, которая выпала на долю критикующего.

Руководящим мотивом всех этих печатных трудов является признание необходимости коренных реформ армии: ее организации, комплектования, формирования, ее сложной хозяйственной машины. С этим в большинстве случаев нельзя не согласиться, но вот о роли современного офицера и начальника вообще следует предварительно поговорить более подробно.

Если прислушаться к тому, что теперь пишут и кричат по этому поводу, то оказывается, что все мы должны служить не так, как прежде. Невольно задаешь себе вопрос: как же именно? Для разрешения этого жгучего вопроса стараются открыть новые истины, установить новые принципы. Выходит, что все, чем мы руководствовались до войны, надо забыть, все приходится создавать наново. Мне кажется, что подобное настроение можно объяснить той

острой болью нравственного унижения, которую все мы пережили во время войны и непосредственно вслед за ее окончанием. [...]

Неужто на всем протяжении тысячелетней истории нашей армии нет ничего светлого, чем должно руководствоваться и в наши дни? Не будем особенно углубляться в седую старину, но выдвинем из нее яркий облик полководца и воспитателя русской армии Суворова. Возьмем всеми признанного учителя и воспитателя армии, нашего современника Михаила Ивановича Драгомирова. Если вчитаться и вдуматься в их поучения, я уверен, можно извлечь многое из того, чем должен руководствоваться современный офицер-начальник. К сожалению, мы обладаем несчастным свойством хорошо забывать то, что следовало бы всегда помнить.

Роль офицера-начальника у французов тоже подвергается обсуждению печати. Выдающимся произведением по этой части надо считать труд французского писателя Andre Gavet под заглавием "L'art de commander""{50}.

Талантливый автор мне неизвестен, но, несомненно, он из лучших офицеров французской армии.

Его книга вышла вторым изданием в 1905 г., а значит совершенно современна. В дальнейшем изложении я остановлюсь на содержании этой книги. В сущности говоря, в ней нет ничего нового для тех, кто, выучившись в свое время, не только не забывает пройденных курсов, но, постоянно размышляя о своем деле, продолжает в нем совершенствоваться.

Командование - профессия офицера

Гаве говорит, что офицер - это тот, кто командование (начальствование) сделал своей профессией. Не может быть настоящим офицером не умеющий быть начальником. Умение командовать - неотъемлемая обязанность офицера- Вне армии командования нет нигде. В армии же командуют только офицеры. Начальствующие нижние чины принимают в этом лишь некоторое участие, помогают офицеру в деле выполнения мелочных обязанностей повседневной службы. От офицера требуется в силу носимого им звания командование, являющееся плодом специального, основательного изучения. Он должен овладеть искусством командования. Требование это предъявляется офицерам всех служебных степеней.

Служебный авторитет унтер-офицеров, конечно, опирается на те же предписания дисциплины и субординации, и закон одинаково карает неповиновение начальствующим нижним чинам, но общее обоим дело командования офицер и унтер-офицер выполняют различно. Для первого командование искусство, принципы коего ему известны, для второго - ремесло. Везде со званием хорошего офицера связана идея основательной учебно-воспитательной подготовки. Люди, лишенные этого, не сумеют возвыситься над влиянием традиций, обычаев, рутины той жизненной обстановки, в которую они попадут. Их нравственная личность не сформировалась, они не выработали способности основывать свои поступки на разумных принципах. От них можно потребовать лишь добронравия, мужества, энергии и способности скромно руководствоваться тем, чему их будут учить.

Для командования нужно более, а именно, нужна большая привычка к жизни интеллектуальной, чтобы с полной уверенностью переходить от мысли к делу. Надо быть готовым с полной решимостью руководствоваться теми высшими принципами, которые только и остаются нашими двигателями во время войны, когда практики казарм и учебных плацов остаются сбитыми с толку, беспомощными, инертными. В бою авторитет начальника нередко основывается на доверии, которое внушают его качества, интеллектуальные и моральные. Чувствуется, что он обладает высшей тайной, высшим умением принять то решение, которое не могут подсказать всем известные правила.

В грозной боевой обстановке начальнику придется командовать посреди общего смятения. Он это выполнит, если обладает принципами теории высшего искусства и если его воинское воспитание дало ему способность с полным доверием к себе и с полной решимостью переходить от теоретических выводов к делу.

Где же и как офицеру учиться искусству командования? По-видимому, ответ прост. Он изложен в уставе, устанавливающем принципы субординации. Но это не все. Понятия "субординация" и "командование" охотно принимаются одно вместо другого, потому что принципы субординации поставлены на первом плане, хорошо освещены, их легко и удобно применять, тогда как о принципах командования уставы не дают точных и определенных указаний, а потому требуется собственное по сему поводу размышление. Не имея же привычки вдумываться в свое дело, считают, что служба обязывает субординировать возможно более своих подчиненных и субординировать возможно полнее самого себя относительно своего начальника. Такой взгляд приводит к мысли, что следует самому отказаться от всякой инициативы и убить ее в своих подчиненных.