Офицеры и джентльмены
Шрифт:
— Я бы назвал это излишней церемониальностью, — заметил Сарам-Смит. — Элементарный прием пищи они превращают прямо-таки в ритуальное действо.
Стол освещался массивными, многорожковыми серебряными канделябрами в форме пальм, поставленных на колени варваров, знаменовавших собой военную историю прошедшего столетия. В столовой в этот вечер собралось около двадцати офицеров. Многие молодые офицеры веселились в городе; офицеры постарше находились со своими женами на виллах по соседству. Пить вино за обедом не разрешалось, за исключением случаев, когда приглашались гости. Гай совершил
— Алло, дружище! Разве сегодня чей-нибудь день рождения?
— Сегодня ассоциация зрелищного обслуживания дает здесь небольшой концерт. Пойдем? — спросил Эпторп.
— А почему бы и не пойти?
— Я, откровенно говоря, намеревался внести некоторые поправки в общевойсковой устав.
— А я слышал, что писарь делает это всего за один фунт.
— По-моему, такие вещи лучше делать самому, — сказал Эпторп. — Тем не менее надо, пожалуй, сходить хоть разок. Возможно, там будет наш капитан-комендант. Я еще ни разу не разговаривал с ним.
— А о чем ты намереваешься говорить с ним?
— Да так, ни о чем особенном. Обо всем, что придет в голову.
— Ты же слышал, как начальник штаба сказал, что нас, возможно, назначат командирами рот, — заметил Гай через некоторое время.
— А тебе не кажется, старина, что это похоже скорее на болтовню, чем на правду?
Вскоре снова раздался удар молотка, капеллан прочитал молитву, и со стола все убрали. Гай никогда не переставал восхищаться ловкостью и проворством, с которыми снималась со стола скатерть. Капрал из обслуживающего персонала вставал у одного конца стола. Несколько солдат-официантов приподнимали над столом канделябры с горящими свечами. Затем едва уловимым, молниеносным движением рук капрал сдергивал длинную скатерть, и она, словно стремительный белый поток, послушно спадала к его ногам на пол.
После этого всем предложили портвейн и нюхательный табак. Обед закончился.
В казарменном городке алебардистов был свой гарнизонный театр. Когда Гай и Эпторп вошли в зал, почти все места были уже заняты. Первые два ряда предназначались для офицеров. В середине первого ряда сидел полковник, которого в соответствии со структурной организацией корпуса алебардистов величали капитан-комендантом; около него сидели его жена и дочь. Гай и Эпторп поискали взглядом свободные места и обнаружили таковые только рядом с полковником. Они постояли некоторое время в нерешительности. Гай уже хотел повернуть обратно, но Эпторп робко пошел вперед.
— Проходите, проходите, — подбодрил их полковник. — Или вы боитесь, что вас увидят сидящими рядом с нами? Познакомьтесь с моей супругой и дочерью.
Они заняли места бок о бок с высокопоставленными персонами.
— Вы уезжаете домой на уик-энд? — спросила дочь полковника.
— Нет. Видите ли, мой дом в Италии, — ответил Гай.
— В самом деле?! Вы артист или кто-нибудь в этом роде? Как интересно!
— А мой дом был в Бечуаналенде, — сказал Эпторп.
— О, вам, наверное, есть что рассказать, — оживился полковник. — Ну что ж, пожалуй,
Он дал знак кивком головы; загорелись огни рампы; полковник поднялся по ступенькам на сцену.
— Мы все с нетерпением ждем этого концерта, — сказал он. — Эти очаровательные леди и совершеннейшие джентльмены проделали большой путь в такой холодный вечер, чтобы занять наш досуг. Давайте окажем им самый радушный прием, на который только способны алебардисты.
Полковник под громкие аплодисменты возвратился на свое место.
— По-настоящему артистов должен был бы представлять капеллан, — сказал он Гаю. — Но иногда я даю этому человеку возможность отдохнуть от его обязанностей.
Из глубины сцены донеслись звуки рояля, и занавес медленно пополз вверх. Еще до того, как он полностью поднялся, капитан-комендант впал в глубокий, но не совсем беззвучный сон. На авансцене под эмблемой корпуса алебардистов расположилась небольшая концертная труппа в составе трех престарелых, сильно подкрашенных дам, бледного как мертвец и совершенно не подкрашенного пожилого мужчины и животного среднего рода и неопределенного возраста за роялем. Все они были одеты в костюмы пьеро и пьеретт. Раздался гром одобрительных аплодисментов. Представление началось бойкой песенкой. Головы в первом ряду одна за другой осели на стоячие воротники. Гай тоже не выдержал и задремал.
Он проснулся примерно через час, разбуженный мощным голосом, ударившим в уши с расстояния всего нескольких футов. Это был голос бледного мужчины. Казалось, в его хилое нордическое тело на какое-то время вселился дух необыкновенно сильного тенора с юга. Этот же голос разбудил и капитан-коменданта.
— О господи, не может быть, неужели уже «Боже, храни короля!»?
— Нет, сэр, только еще «Да будет вечно Англия!».
Капитан-комендант сосредоточился и прислушался.
— Совершенно верно, — согласился он. — Никогда не могу определить вещь по мелодии, пока не услышу слова. У этого старика, кажется, есть голос, правда?
Это был последний номер программы. Когда он закончился, все встали по стойке «смирно» и артисты вместе с присоединившейся к ним аудиторией исполнили государственный гимн.
— В таких случаях мы всегда приглашаем артистов выпить бокал вина, — сказал полковник. — Вы можете собрать несколько молодых офицеров и оказать артистам эту честь. Я надеюсь, у вас больше опыта в обращении с артистическим миром, чем у нас. И еще, если в воскресенье вы никуда не уезжаете и ничем не заняты, милости просим к нам на завтрак.
— С большим удовольствием, сэр, — сказал Эпторп, хотя не было никакой уверенности в том, что приглашение полковника относится не только к Гаю, но и к нему.
— Вы тоже останетесь здесь? Да, да, конечно, приходите и вы. Мы будем очень рады.
Капитан-комендант не пошел с ними в офицерское собрание. Два кадровых офицера и три или четыре офицера из группы Гая выступали в роли хозяев, принимавших гостей. Пожилые леди, снявшие с себя всякий грим и причудливые костюмы, потеряли все свое театральное обаяние и теперь очень напоминали своим видом домашних хозяек, только что совершивших ежедневные покупки.