Офицеры советских подводных крейсеров.

Козинский Анатолий Владимирович

— Ба, мама родная! — Так это старая знакомая! Вот и контактные штырьки, которые он собственноручно высверлил и впаял новые….

— Ну и что, — тут же подумал Антон, — проверим сопротивление изоляции, прогоним автономные испытания. Если всё пройдёт гладко, то, как у Николая Васильевича Гоголя, фразу Тараса Бульбы «- Я тебя породил…» закончу своими словами «и я тебя запущу в последний путь!», — подытожил тревожные размышления Липовецкий.

Действительно, ракета стартовала без замечаний и угодила на боевое поле прямо в заданную точку прицеливания, обеспечив кораблю безоговорочную оценку «отлично».

— Бляха-муха! —

вместо приветствия произнёс Антипов, недавно назначенный флагманским ракетчиком дивизии. — Бляха-муха! — повторил он, удобно усаживаясь на диване в каюте командира БЧ-2 на подводной лодке. Приз Главкома твой! С тебя причитается!

— Без проблем, — сказал Антон, извлекая из пристеночной ниши десятилитровую канистру со спиртом.

Он набулькал четверть стакана спирта — две «нитки», вскрыл банку мясных консервов и открыл кран умывальника. По каюте распространился аппетитный запах тушёнки. Вода из крана не пошла.

— Подожди, я сейчас! Схожу и проверю клапана на магистрали пресной воды, — сказал Антон и вышел из каюты.

Запах спирта и тушённого со специями мяса заставил кадык Антипова сглотнуть набежавшую во рту слюну. Удерживая в руке, готовый к употреблению стакан со спиртом, он поднял свой взгляд вверх, взывая к богу с просьбой прекратить его страдания. Тот просьбе внял: чуть ниже подволока в гнезде стоял графин полнёхонький «под завязку» воды.

— Бляха-муха! — мысленно уже в третий раз произнёс Антипов. — Пока Липовецкий подойдёт, я успею не только «вздрогнуть» первый раз, но и повторить!

Его терпение было на пределе и разбавлять спирт было некогда. Опрокинув стакан, как учили: маленькими глоточками он вылакал спирт, затаил дыхание, налил из графина воды и уже залпом — бульк и всё в желудок. Оно было бы всё ничего, но в графине оказалась не вода, а спирт…. Освобождая канистру для получения месячной нормы ректификата, остатки её содержимого Антон слил в графин и запамятовал.

Под воздействием жгучей жидкости, желудок Антипова, как избавления от мук, ждал живительную воду. Получив огромную порцию того же спирта, он взбунтовался и хотел вытолкнуть всё обратно, но сил не хватило. Его владелец из-за нехватки кислорода посинел, свалился с дивана и слегка повизгивая мычал: то ли «му», то ли «ву».

Антон проверил водяные клапана и зашёл в каюту. Вода из крана лилась рекой. На палубе лежал посиневший флагман! Липовецкий набрал в ладошки воду и брызнул ею в лицо пострадавшему. Тот открыл глаза и уже громче прошептал:

— Му-мать твою, бляха-муха, ву-воды дай запить!

С помощью врача, флагманского ракетчика откачали. Антипов отдышался, закусил и уже осмысленно, глядя на Антона сказал:

— Бляха-муха, чуть богу душу не отдал и не успел бы передать тебе радостную весть: по телефону сообщили, что твоя жена в роддоме в Североморске родила сына. Поздравляю! Топай к командиру и проси на недельку отпуск. На службе мы тебя подстрахуем.

— За это событие грех не выпить, — сказал корабельный врач капитан Галан. Антон налил в стаканы по одной «нитке» спирта и они втроём подняли тост за появившуюся новую жизнь — в добрый путь, во здравие сына Липовецкого.

С оказией Антон прибыл в Североморск. Никаких цветов и такси в то время в городе не было. Поэтому с бутылкой «Шампанского» в руках, в назначенное время выписки, он встретил любимую жену с сыном у двери

барачного типа роддома. Маленького кроху он взял на руки и они уже втроём пошли по своей дороге — дороге для судьбы каждого человека обособленной, но носящей общее наименование «дорога жизни».

Не мудрствуя лукаво, сына решили назвать в честь деда Владимиром. Глядя на сына, одной рукой обнимая жену, а в другой удерживая свидетельство о его рождении Антон сказал:

— Владей миром и будь счастлив! Будьте здоровы, родные мои, вскоре приедет бабушка и вам будет веселей. Да и квартиру в Западной Лице мне должны дать. Новый дом вот-вот сдадут в эксплуатацию.

Антон прибыл в часть. Ему действительно предложили однокомнатную квартиру. Жилплощадь освобождал Галан у которого в семье было два ребёнка и он претендовал на жильё более вместительное. Тёща приехала и, как смогла на первых порах, поддержала дочь.

В разгар Северного лета Антон загрузил семью и скарб на бессменного трудягу «Кировабад» и они благополучно прибыли в губу Западная Лица. Наконец-то они начали обживать свою первую отдельную однокомнатную квартиру. Комнату и мебель в Североморске Антон сдал коменданту МИС. Тот выдал расписку и справку по форме № 1. В квартире остались жить одни Омские и по их просьбе мисовская мебель осталась в доме. Со временем материальное положение Омских улучшилось. Они прибарахлились и старую казённую мебель просто выбросили. Через год Липовецкому пришёл счёт на уплату этой мебели. Расписка коменданта и справка по форме № 1 сделали своё дело и от него отвязались.

Из всего купленного скарба во всех многочисленных переездах семью Липовецких, как талисман, сопровождал диван-кровать. В Советские времена вещи делали, может и не совсем элегантные, но прочные, рассчитанные на века. Люди к ним привыкали и они становились незаменимыми, как сама жизнь.

Периодическая война со «стасиками» — полчищами тараканов, которые устраивали парады за отклеенными обоями квартиры и выхватывали пищу прямо из рук, показала бесперспективность полумер тактической борьбы с ними. Антону пришлось заняться кардинальным стратегическим наступлением на их своеволие. Он отправил Светлану с сыном на месяц в отпуск на Украину. Сам вечерами окончательно ободрал обои, по блату достал какой-то ядовитой жидкости и побрызгал ею стены и полы. Сотни тараканов, отбросив «коньки», трупами устилали квартиру. Через недельку с помощью своих товарищей Антон вымыл жильё, побелил потолки, поклеил новые обои. В ожидании приезда молодой хозяйки квартира сверкала чистотой и уютом. «Обмывать» обновленное жильё зачастили добровольные помощники по его ремонту: Петров, Данилович, Першин и Лыткин. Их жёны так же отдыхали где-то на Юге.

Полярное солнце не заходило. Летом малолюдный жилой городок без женского общества затихал совсем. Подвыпивших мужиков тянуло на «подвиги», но драки были редкими. Так какая-нибудь мелочь: кто-то сдуру забредал искупаться в студеное озеро или загорланит песню «Прощай любимый город…».

Боря Петров иногда рвался пойти «по лебедям», но Антон его осаживал:

— Борис, побойся бога, где они эти лебеди? Вот приедет твоя лебёдушка с лебедятами, она тебе перья быстро повыдёргивает!

— Моя, — на высокой ноте, сопротивляясь, начинал Борис. — Моя жёнушка, — гораздо тише продолжал он, — могёт и повыдёргивать. Но где она — нету её!