Офисные записки

Кьяза

— Неа, не согласна, — возмутилась я.

— Что такое?

— Хочу для себя более осязаемое. Например ту же оплачиваемую последнюю неделю декабря.

Витольд усмехнулся и кивнул на стол:

— Мы всегда договоримся, Ландыш. Тебе помочь чем-нибудь?

— Ага, не мешать.

В общем задача то смешная, если бы не два но… Первая проблема сидела рядом на стуле, лишь своим присутствием смущая и волнуя, и самое обидное, отойти не могла. Ладно, не хотела. Я итак сдерживала порыв подойти вплотную и сесть на колени. Не думать, не думать.

А вторая причина, из-за которой

я опасалась не справиться — это начавшаяся головная боль и слабость. Я заболела. Судя по тому, что меня начинало лихорадить, ближе к утру температура будет сорок. Вот так промокшая нога устроила нам подлянку. И слабость опять толкала меня объятия, чтобы пожалели, приласкали.

Мне резво пододвинули все кусочки. Я перевела взгляд на Даниила с секундомером и улыбнулась, скрывая слабость:

— Засекай.

А дальше. Разложить рисунком вверх, обозначить угловые, найти связующие, соединить, вставить центральные. Не забывая, что Барклаи имеет плавные линии, а ТЦ на Нахимовском напоминал айсберг. Здесь больше стекла, тут царил металл, там царство света, а рядом обитель тьмы. В тишине я слышала даже тикание секундомера или фантазия разыгралась, потому что таймер был приложением в смартфоне. Скорее всего пульсировала кровь в висках, потому что с каждой минутой становилось все хуже. Сцепив зубы я вставила последние серединки и выпрямилась.

— Восемь минут сорок девять секунд, — деревянным голосом произнес Кривцов.

Улыбнуться победно получилось. Вокруг все загудели и заговорили разом. Сначала меня бросились поздравлять, выражать восхищение, а затем все разделились на два лагеря. Молодежь тут же оттеснила остальных от стола, разбирая пазлы и пытаясь повторить подвиг. Старшее поколение жестикулировало, обсуждая проигрыш, скорость сборки и прочее. Витольд приобнял меня за плечи:

— Молодец, я в тебе не сомневался!

— Поэтому и подразнили все каникулами и премией?

— Ландыш, пусть проект сдадут, тогда посмотрим. Ладно, беги, веселись.

Он на секунду прижал меня сильнее и насторожился:

— Ты горишь!

Отрицать очевидное не хотела. Даже больше, я наоборот прижалась сильнее, что впервые не обрадовало мужчину.

— Виктор, иди сюда, — резко крикнул он.

Его голос перекрыл гомон, на нас вновь обратили внимание. Брат подскочил:

— А что случилось? Ландыш, твою ж… у нее жар!!!

— Все нормально, — попыталась я успокоить всех, — сейчас отлежусь.

— Конечно, отлежишься на больничном. Виктор, иди собирай вещи свои и сестры, Богдан вас отвезет домой. Марина, попробуй найти тут врача, пожалуйста, — привычно командовал Витольд, не отпуская меня, — так, Ландыш, давай-ка садись сюда.

Меня бережно усадили и отстранились. Приятное теплое тело ушло и меня вновь начало лихорадить. Сквозь толпу пробирался молодой мужчина с аптечкой в руках:

— Господин Вишневский, врача уже вызвали, можем пока дать девушке жаропонижающего.

— Градусник лучше дайте. Как ты умудрилась.

Через десять минут вернулся бледный Виктор с Борисом. Брат сам укутал меня куртку и повел на выход. Богдан уже ждал за рулем.

— А откуда машина? — спросила я, устраиваясь сзади. Витька

устроился рядом.

— Вчера пригнал специально, — ответил Богдан, — Ландыш, давай без геройства. Если холодно, я добавлю тепла, если жарко, выключу печку. Станет плохо — говори сразу. Куда едем?

— Ко мне домой, — прошептала, прижимаясь к брату и стуча зубами.

Дорога вымотала. Нам повезло, двигаясь в противофазе мы объехали пробки. Жаропонижающее сбило температуру немного, так что поднялась домой я сама. Витька, помог раздеться, уложил в постель. Сам остался у меня, хлопоча на кухне. Он принес горячее молоко с медом, устраиваясь в ногах с чаем:

— Выходные я с тобой посижу, а потом наверно к родителям отвезу.

— Мне в понедельник нужен больничный, — закашлялась я.

— Ну мама может и сюда приехать. Врача вызовем. Молчи и быстро допивай. Отдохнули блин. Нельзя было тебя с Вишневским отпускать.

— Он не виноват.

— Да ладно, все ложись. Я сам все найду. Хотя нет, давай температуру померю.

Температура держалась на тридцати восьми. Выпитые таблетки погасили головную боль и я уснула.

Очнулась через полтора часа. В коридоре горел свет. Выбравшись из кровати, побрела на кухню, потому что очень хотелось пить. Температура вновь поднялась, а вместе с тем заболело горло. Изза слабости уронила чашку разбив ее. На шум прибежал Витька.

— Ландыш, ты чего?

— Пить хочу, — прохрипела я.

— Сейчас сделаю. Сядь. У тебя опять температура.

Он быстро сделал мне чай с медом. Когда я слегка пригубила его, раздался дверной звонок. Брат настороженно пошел открывать дверь. Когда я услышала голоса, даже не поверила. Но потом в поле зрения появился растерянный Виктор, а за ним хромающий Вишневский.

— Витольд, — прохрипела и закашлялась.

— Ты почему не в постели? — он добрался до меня и потрогал лоб, — почему с температурой сидишь?

— Пью чай, — наверно, я действительно горела, потому что обычно теплая ладонь мужчины живительной прохладой остужала жар.

Непроизвольно я потянулась к нему, и через мгновение оказалась в руках.

— Идем, я тебя уложу. Чай допьешь в постели.

— Я сама.

— Я отпустил тебя одну и в результате застаю на кухне. Все, теперь лечиться будешь под моим контролем.

Где то на заднем плане с выпученными глазами кашлял Виктор, а его по спине участливо хлопал ухмыляющийся Богдан. Витольд донес меня до кровати, уложил и протянул чашку, которую передал Богдан. В дверях спальни стоял хмурый брат, не сводя с меня тяжелого взгляда. Витольд обернулся и посмотрел на него:

— Температура вообще не понижалась?

— На полчаса. Сейчас нельзя давать жаропонижающее, еще три часа, — нехотя ответил он.

— Врача вызывали?

— Скорая вколет антибиотик и заберет в больницу.

— Не уходите, — я дотронулась до руки архитектора.

— Я только поговорю с твоим братом и вернусь. Закрывай глаза и спи. Все будет хорошо, Ландыш. Богдан пока с тобой побудет.

Водитель взял стул и устроился у окна.

— Витольд, пожалуйста, — мне не понравился мрачный вид брата и легкий холодок в глазах архитектора.