Офисные записки

Кьяза

— Ландыш, сделай пожалуйста чаю. И к четырем часам разыщи Ривцева и Елену Николаевну.

— А Елена Николаевна уже появилась, — доложила я, показывая на поднявшуюся главного бухгалтера.

— Великолепно, у меня к ней как раз пара вопросов. Елена Николаевна, добрый день, проходите.

Показное радушие нас не обмануло. Елена Николаевна бросила испуганный взгляд на меня, затем на шефа, но смело шагнула вперед. Я недоуменно посмотрела на сердитого шефа и пошла делать чай. Когда я принесла чашку, в кабинете повисла напряженная тишина, что не добавило мне уверенности. Пытаясь отделаться от мрачных мыслей, я спустилась к секретарям. И поняла одно — Веронику нельзя отправлять

на курсы стенографии, а вот русский язык для нее будет полезен. Почитав файл, я заставила перенабирать содержимое брошюры, поясняя, что отсебятина не прокатит, ведь текст есть перед глазами, почему бы с ним не сверить итоги распознавания. Вот за этим веселым занятием нас сначала застал Ривцев, а потом лифт явил чету Корро. Карина в строгом костюме опиралась на руку красивого мужчину я бы сказала вполне яркой внешности. Слегка смуглый, темноглазый брюнет с правильными чертами лица, меня поразили его тонкие пальцы, словно он был пианистом. Одет слегка с претензией на роскошь, одновременно скромно, при этом галстук перекликался с шарфом его спутницы. Даже не будучи профессионалом в ювелирном искусстве, я оценила роскошные запонки и зажим для галстука. Украшения Карины тоже были авторской работы.

— Добрый день, — вежливо заговорила я по-русски, молясь про себя небесам, чтобы Карина ни словом ни жестом не выдала что мы знакомы.

— Нам назначено, — процедила она сквозь зубы, игнорируя меня и обращаясь к Веронике.

— Добрый день, Карина Андреевна, конечно, — брюнетка бросила на меня недоуменный взгляд, а я незаметно махнула рукой, мол доложи.

Ривцев с интересом наблюдал за нашей пантомимой. Вероника начала набирать номер, а Карина перевела брезгливый взгляд на меня, вздохнув и покачав головой, выказывая свое возмущение и оскорбление чувства прекрасного. Но полностью спектакля не получилось, Витольд уже спустился с мансарды. Он заговорил на французской, из-за чего мужчина ожил. Радушный хозяин, улыбаясь ослепительной улыбкой, склонился над рукой бывшей жены, имитируя поцелуй, одновременно увернувшись от ее желания чмокнуть бывшего в щечку, поздоровался за руку с французом. Ривцев хмыкнул, да я и сама, несмотря на легкий укол в груди, тоже веселилась от разыгрываемой пантомимы. Поймав протянутую в собственническом жесте руку женщины, вложил ее в ладонь спутника и даже сделал шаг назад, словно умиляясь гармоничной паре. Брошенная ей фраза заставила женщину побледнеть, а француза нахмуриться.

— я плохо знаю французский, — вполголоса заметил юрист, — но при чем тут фраза о том что завидовать надо молча? Странный Витольд, боюсь представить, что в его голову пришло. Ландыш, будь добра, чаю мне.

— Конечно, — улыбнулась я, — Вероника, займешь мое место и приготовишь гостям напитки.

— Почему? — удивилась та.

— Потому что я стала невидимкой, — вздохнула, садясь на ее место, наблюдая как гости уходят наверх, — все, иди, чай кофе сделай. Печенье новое открой. А я сама брошюру доделаю.

— А почему ты стала невидимкой? — спросила Соня, когда мы остались вдвоем.

— Ну ты же видела Карина Андреевна меня не заметила. Все, Сонь, решите с Алевтиной, кто идет на курсы и возьми телефонные звонки на себя. Я с файлом работаю.

— А ты знаешь, что это бывшая жена Витольда Лоллийевича?

— Высокие отношения, — съехидничала я.

— Ну только….

— Соня, у меня брошюра. Мне не хватало в нее случайно все сплетни включить. Извини.

Я настолько с головой ушла в текст, что лишь услышала ироничное:

— Хорошего вечера, барышни!

Вскинула голову, но Витольд вместе с Кариной и французом уже исчезли в недрах лифта. Елена Николаевна гордо

прошествовала к себе, лишь фыркнула на меня. Ривцев тоже помахал рукой и исчез в вернувшемся лифте. Я посмотрела на часы, до конца моего рабочего дня оставалось десять минут. Добив брошюру, поднялась к себе. Как-то даже обидно, и было обидно еще пять минут, пока я на залезла в сумку, упаковывая телефон. Там поверх всего лежали два конверта. В одном обнаружилось письмо, где Витольд объяснял почему купил сразу все мозаики, прочил не упрямится и принять, все перемежалось ласковыми словами, полунамеками и обещаниями. Во втором был листок с парой строчек. Адрес и приписка 'Ты потеряла у меня в кабинете письмо'.

Я внимательно смотрела на адрес. Это недалеко от работы, чуть дальше чем вход в метро. Играем в шпионов?

Одевшись я выскочила вниз, где наткнулась на брата:

— Привет, пойдем домой? — он стоял возле ресепшн.

Упс, а вот это проблема.

— Хорошо, пошли, — покорно кивнула я.

В лифте Витька настороженно посмотрел меня:

— Что-то не так?

— А Марина где?

— Мелкая, у нас в роду евреев не было. С Мариной у нас свободные отношения.

— Вы уже свободны друг от друга?

— Мы приглядываемся друг к другу. Она милая девушка, но…

— Вить, я не готова выслушивать подробности ваших отношений. Понимаешь, меня ждут.

Мы уже дошли с ним до машины. Он посмотрел пристально:

— Тебя точно до дома проводят?

— Я ночую у него.

— Ты уверена? Слушай, тебе самой не кажется что это быстро? Может познакомишь?

— Вить, он противник свободных отношений, жуткий собственник и очень ответственный. Мне с ним хорошо.

— Хорошо, садись в машину я тебя довезу до места свидания.

— Меня ждут, — тихо повторив, я дернула его за рукав и чмокнула в щеку, — я позвоню вечером.

— Не надо, отдыхай, — он махнул рукой и уехал.

Я же медленно пошла вдоль проспекта Мира, полностью погрузившись в мысли. Пока едва не врезалась в мужчину с розой в руке. Вернее цветок меня и привлек, что я едва успела затормозить. На длинном стебле насыщенного цвета темно-зеленого цвета пылал темно-красный бутон. Даже ветер не мог победить нежнейший запах. Подняв глаза, я улыбнулась. Витольд.

— Это тебе, — он протянул цветок мне.

— Спасибо.

Я осторожно забрала розу.

— Поедем, — тихо шепнул Витольд, распахивая передо мной дверь.

Уже в салоне, не удержавшись, несмело подсунула руку под ладонь мужчины, а через секунду меня обнимали с такой силой и целовали, что даже о водителе я забыла. Богдан сам напомнил о себе:

— Я курю?

— Ты едешь, — недовольно отозвался Витольд, прерывая безумие.

По дороге ему кто-то позвонил, и разговор затянулся, так что мне осталось лишь наслаждаться легкими поглаживания ладони, на которой мужчина пальцем рисовал узоры. Он продолжал переговоры и по выходу из машины, и когда мы вошли в дом, он виновато поцеловал ладонь и исчез в стороне где кабинет. Я осталась наедине с Тамарой Андреевной.

— Будете ужинать? — вежливо спросила она.

— Я дождусь Витольда Лолли-й-евича, — промямлила я и убежала в свою комнату. Мои вещи уже аккуратно переложили в шкаф, так что я сменила строгое платье на более демократичное трикотажное с высокой горловиной и плотные колготки. Сумасшествие на двоих опьяняло и просто требовала продолжение. Но всем с тем я боялась, что близость станет началом конца.

В гостиной было пусто, лишь на столе появилась коробка с пазлом, который на пять тысяч деталей. Я немного осмотрелась, затем решительно пошла искать кухню. Тамара Андреевна удивилась, увидев меня на пороге: