Офсайд
Шрифт:
— Привет! — лучезарно улыбнулся парень.
Под её настороженным взглядом улыбка слегка привяла, хоть и не исчезла совсем. В серо-зелёных глазах мелькнула растерянность, тут же сменившаяся озарением.
— Меня зовут Нацу, Нацу Драгнил, мы с тобой в одном классе учимся, — неожиданно свалившийся на неё собеседник, видимо, предположив, что она просто не помнит его имени, поэтому и встретила столь холодно, решил представиться.
— А, инспектор Клузо [1], — невольно улыбнулась Люси.
Ей нравилось давать своим одноклассникам забавные прозвища, почерпнутые из фильмов и книг — так легче было запомнить внешность и фамилии бесконечного числа чуть ли не ежегодно сменяющих друг друга людей, с которыми приходилось учиться в стенах разных школ. Внешность, привычки,
— Что, прости? — не поняла жертва её богатого воображения.
Люси лишь нетерпеливо мотнула головой: «Не обращай внимания». Нацу пожал плечами, будто соглашаясь, и вернулся к теме знакомства:
— Ты ведь Люси, верно? Новенькая? — дождавшись неохотного кивка, он указал на её руку, которую она снова спрятала за спину: — Я заметил, ты неудачно упала, хотел узнать, не нужна ли помощь.
— Нет, всё нормально.
Люси не любила жаловаться и ныть, предпочитая справляться с проблемами самостоятельно. Это было многолетней привычкой, помноженной на доставшиеся в наследство упрямый характер отца и душевную стойкость матери. Хартфилия она в конце концов или нет? Её предки были воинами, монахами, путешественниками — теми, кто привык терпеть лишения и стойко переносить любые удары судьбы. Что стоит её подвёрнутое запястье против смертельных ран, многодневных жестоких постов, запутанных километров дорог, безудержного буйства погоды? Мелочь, ничего не значащий пустяк. Она справится с этим.
— Уверена? — не отставал Нацу. — Тогда держи!
Маленький белый мячик стремительно полетел ей прямо в лоб. Что ещё она должна была делать? В такой ситуации есть только два выхода: поймать предмет или закрыться от него руками. Люси предпочла первое и теперь с едва сдерживаемым гневом смотрела то на мяч, то на вздумавшего поиграть в коридоре Драгнила. Тот же преспокойно подошёл ближе и, сильно, но всё же достаточно осторожно ухватив её за предплечье, внимательно рассматривал травмированную конечность. Запястье уже начало опухать; боль, почти затихшая, от резкого движения вернулась в утроенном размере, заставляя Люси морщиться.
— А мне вот кажется, что здесь не всё в порядке, — с неким задором в голосе поделился своими наблюдениями Нацу, став мгновенно похожим на её дядю Джека, энтомолога-любителя — тот примерно с таким же видом рассматривал обнаруженную на розах тлю. Даже слова прозвучали похоже. — Тебе нужно к врачу.
Упираться было бессмысленно — держали крепко, а оставаться без руки в столь юном возрасте в планы Люси не входило. Нацу шёл очень быстро, приходилось почти бежать, отчего в медицинский кабинет она ввалилась красная и запыхавшаяся, тут же без приглашения плюхнувшись на застеленную чистой простынёю кушетку — коленки противно дрожали. Зачем надо было так нестись? Можно подумать, она умирает и опоздание приведёт к самым печальным последствиям. Или её добровольный сопровождающий просто хотел побыстрее от неё избавиться, чтобы вернуться на урок? Так мог и не утруждаться, его же ни о чём не просили. Неожиданно стало до слёз обидно; захотелось побыстрее оказаться дома (вернее, в комнатке на втором этаже в доме дяди, которую теперь в течение года ей придётся считать своей), уткнуться лицом в подушку и нареветься всласть. Люси нечасто позволяла себе такую слабость, лишь когда тоска по родителям казалась уже совсем невыносимой — она по жизни была довольно позитивным человеком, предпочитая тратить время на любимые занятия, а не хандру и самоедство. Но иногда её накрывало: накатывала
— Вот! — Нацу с такой гордостью продемонстрировал недовольной их неожиданным визитом медсестре всё ещё удерживаемую им девичью руку, будто эта припухшая конечность была полученным в неравном бою трофеем. — Здесь требуется медицинская помощь.
— Что случилось? — без особого энтузиазма поинтересовались у них — лежащий на столе глянцевый журнал был всяко занимательнее болезных подростков.
— Упала, — буркнула Люси, надеясь, что ей не придётся объяснять где и почему. Нацу, к счастью, влезать не стал, поэтому всё обошлось.
— Я сделаю тебе повязку, — объяснила сестра, бегло осмотрев запястье. — А потом нужно поехать в больницу, чтобы исключить перелом. Подержи её пока так, я бинт возьму.
Когда на талию, обнимая, легли чужие руки, Люси в первые секунды даже не сопротивлялась, поражённая такой наглостью. Да что он себе позволяет?! Оказанная помощь (о которой, между прочим, его не просили!) не повод её лапать, тем более что они здесь не одни. Не хватало ещё в дополнение к уже случившимся и пока только ожидаемым неприятностям получить нравоучения от совершенно незнакомого человека на тему неподобающего поведения в общественных местах. Это, конечно, не смертельно, но весьма неприятно, особенно если ты ни в чём не виноват. Любые же попытки объяснить, что всё не так, как кажется на первый взгляд, обычно делают ситуацию глупее, чем она есть на самом деле. Люси не хотелось ни оправдываться, ни краснеть за действия другого человека, ни слушать лекции. Поэтому она попыталась освободиться, но все усилия привели к прямо противоположному эффекту: Нацу лишь крепче прижал её к себе, жарко дыша в затылок. Вернувшаяся к кушетке медсестра поняла увиденное по-своему.
— Не волнуйся, это будет не больно, — голосом, полным ехидства, обратилась она к Люси. — Так что можешь отпустить её, ковбой, — это уже относилось к Нацу.
— Точно? — не спешил разжимать объятия тот. — Просто вы же сами сказали: «Подержи её».
— Вообще-то я обращалась к девушке и имела в виду её руку, — медсестра начала аккуратно наматывать бинт, периодически бросая на сидящую напротив парочку насмешливые взгляды.
Люси от стыда не могла поднять глаз: Нацу так и не отодвинулся, да ещё и придерживал под локоть, якобы для того, чтобы у неё не затекла рука, и сыпал вопросами о возможных осложнениях и способах их избежать. Теперь ей уже и в самом деле хотелось в туалет — туда-то эта рыбка-прилипала за ней не сунется, вечно караулить под дверью тоже не будет, так что к вечеру у неё появится шанс избежать силком навязанной компании. К завтрашнему дню его энтузиазм, может статься, поутихнет, а то и совсем иссякнет, и она снова заживёт своей тихой, неприметной жизнью. Наверное.
— Я должна позвонить твоим родителям, — медсестра, закончив с перевязкой, потянулась к телефону.
— Это обязательно? — на всякий случай уточнила Люси. Рука уже почти не болела, пальцами она шевелить могла, значит, ничего серьёзного не случилось, а ушиб через неделю-другую заживёт сам собой, и следа не останется.
— Конечно, — подтвердила её худшие опасения медработник. — Или ты не слышала, что я говорила про больницу? Там ведь наверняка потребуется подписать разрешение на какие-нибудь обследования и подтвердить страховку. Это могут сделать только родители или опекуны. Ну? Говори номер.
Стало совсем скверно: мало того, что она выставила себя полной идиоткой, решившей пренебречь общими для всех правилами, так теперь ещё и дядю подставит — что о нём подумают, узнав, кто его племянница? Через год она уедет и, скорее всего, больше никогда не встретится ни со здешними преподавателями, ни с учениками, а дяде здесь ещё жить и работать. Родственников, конечно, не выбирают, но разве не в её силах оставить о себе хорошее мнение, чтобы не бросить тень на близкого человека? И с этой задачей она не справилась.