Огибая свет
Шрифт:
Всего я насчитал двадцать семь (включая старого знакомца) хвостов.
Отлов и подвоз начались уже через пару часов после разговора в белом холле аудиенций Хадекина фер вис Кри. Врать не стану, даже спустя время меня всё ещё распирало от улыбки — когда в открывшуюся дверь ворвался (старательно сдерживая эмоции) Винияби Шау, наверняка ожидавший увидеть самую страшную из надуманных картин, я покорно стоял перед сценой на коленях и почтительно прижимал сжатые ладони ко лбу.
Если Пятый Коготь Диктатиона и уловил лёгкий дух паймы, витавший в церемониальной
И да, многоуважаемый казоку-хетто многоуважаемой организации ещё раз подтвердил полномочия менее уважаемого выскочки-терюнаши, причём сразу после выдачи распоряжений и с непременно-хриплым «вот что я тебе скажу, Шау».
Затем Винияби торопливо проводил меня в отведённые комнаты. Немало насупившийся, молчаливый, подозревавший странное, но безупречно исполнительный и послушный. Записал мои требования и бросился исполнять. Причём старательно и не смешивая с возможной ревностью к хетто.
Именно поэтому, когда мы с Ч’айей сунулись в назначенный зал назначенного купола всего через сорок минут, в заведомо опустошённом помещении уже подключали и настраивали шесть десятков самых современных консолей, вереницу предельно эргономичных клавиатонов, комплект выпуклых сенсорных досок и разветвлённую сеть бесперебойных источников питания.
Стараясь не мешать криитам, мы с девушкой осторожно прошлись по периметру зала. Не знаю, как Ч’айю, а меня слаженность работы местных хвостатых просто восхищала.
В одном углу разгружали автоматы с закусками и напитками, переносные чинговарки и охладители питьевой воды; в другом собирали самые удобные кресла для длительной работы в «мицухе» и такие же эргономичные столы; чуть поодаль на передвижные стенды крепили полотна для рабочих пометок и свето-струнных слепков.
Поодаль от пищевой зоны врачеватели клана комплектовали внушительный верстак, заваливая его упаковками «бодрячка», инъекторами, упаковками пилюль и капсулами с заранее раздозированными препаратами для ускорения работы мозга.
Место в выбранном Пузыре нашлось даже для десятка раскладушек, окончательно призванных подчеркнуть серьёзность готовящегося действа.
Кстати, вероятно, именно в те минуты я и осознал, каким образом жирный-жирный Шау стал Когтем казоку. Когда тот выслушивал мою надиктовку списка необходимого оборудования и мебели, то даже не прикоснулся к гаппи сделать заметку. Однако воспроизвёл запросы с потрясающей точностью (модник даже запомнил сорта газировки, наиболее почитаемой бритоголовыми) и за самое короткое время, будто в башке стояла мощная консоль. Впрочем, как знать, может оно и так?
В общем, ухватывал хвостатый жирдяй на лету, даже когда с ним одновременно разговаривали двое помощников, а ещё пятерым он раздавал распоряжения. Причём не сбиваясь ни на слове. Пожалуй, Кри и правда не мог не оценить такие способности, даже если к ним и прикладывался имплант-другой…
Стараясь
Ох, до чего же мне хотелось бы рассказать, что предшествующие две трети часа мы с кареглазкой провели… кое за чем интересным. Но увы.
Когда за спиной закрылась дверь выделенной Диктатионом комнаты, а упитанный Шау вприпрыжку понёсся готовить штурмовой центр, я обнаружил, что девчонка всё ещё спит.
Наверное, я мог бы разбудить её в надежде встретить Куранпу. Но… по возможности бесшумно устроившись в удобном (даже по человеческим меркам) кресле, я выставил таймер на тридцать минут, и забылся тяжёлой дрёмой…
Будильник вскинул обоих.
Меня — помятого, жалкого, вымотанного, будто я разгружал речную баржу с грузом водорослей под непрерывным градом ударов тростниковыми дубинками; и Ч’айю — посвежевшую, подтянутую, с горящими глазами. Оставалось лишь сожалеть, что в комнате нет ни одного нормального зеркала, лучше ростового. Впрочем, может оно и к лучшему?
Мой первый вопрос оказался неудачным и неразборчивым, будто я жевал горячую кашу. Помассировав челюсть и глотнув воды, хрипло повторил:
— Как ты?
Она опустила ноги с кровати, ответила уклончиво и тихо.
— Уже лучше. Мы в казоку-шин «Диктата Колберга», верно?
— Всё так.
Уточнять, как многое она помнит, пока казалось преждевременным.
— А ты вернулся со своих таинственных дел, так?
— И снова верно, — я осторожно улыбнулся.
Поколдовал над пищевым конструктором в углу (агрегат оказался шикарным), уже через минуту забрав из-под краников две порции изумительной чинги.
— Выглядишь… устало, — искоса разглядывая меня, прокомментировала Ч’айя. Благодарно кивнула, забрала чашку. — Чем занимался?
— Давай я лучше расскажу, чем мы будем заниматься теперь, — уклонился я.
В общем, затем она всё узнала. Всё, что уместилось в пару минут, на всём протяжении которых я постарался больше нужного ни обнадёживать, ни пугать. Девчонка, как обычно, слушала внимательно и молча, время от времени поглаживая едва заметный полумесяц морщинки на лбу.
Не уточняла, не спрашивала, не осуждала, чего я боялся больше всего. В финале кивнула, отставила пустую чашку на прикроватную тумбу и одёрнула помятый жилет.
— Хао! — Она улыбнулась, встала, обулась, бегло оправила одежду и первой направилась к двери. — Тогда пойдём бить тарелки.
Так мы и попали в зал операции, следуя по заботливо обозначенным в «болтушках» направлениям. Где стали свидетелями предстартовой суеты, на которую хвостатые были большими мастаками.
Они таскали, подключали, настраивали и калибровали, почти не шипя друг на друга, пища в полтона и ругаясь исключительно сквозь зубы. Несмотря на мельтешение криитов и общий визуальный бардак, в круглом зале выделенного Пузыря с каждой минутой всё более отчётливо выстраивались три современные и удобные зоны.