Оглянись на пороге
Шрифт:
…And I love it when you fall to me
Suddenly
And I love it when you fall to me
Suddenly…
…Я люблю, когда ты падаешь ко мне
Внезапно. Я люблю, когда ты падаешь ко мне
Внезапно…
ВТ «Suddenly»
Им аплодировали секунд тридцать, провожая за столик, а потом почти сразу забыли, захваченные новыми ритмами.
— Ну, за тебя, старуха. Надо чаще встречаться. Ты, оказывается, можешь быть вполне компанейской, если тебя расчехлить.
— Расчехлить? — она вздернула брови и рассмеялась.
— Ну да. Чего ты вечно в панцире прячешься, как черепаха? «Я не такая, я жду трамвая», — пропел Влад дурным писклявым голосом. — Никто не осудит за то, что тебе тоже хочется веселья, как всем остальным. Видишь, народ под Сердючку колбасится, и плевать им на Шопена и Шуберта. И кто сказал, что это неправильно?
— Да никто, — отмахнулась она. — Давай выпьем, и я отойду на пару минут.
После танца водка уже не показалась такой вкусной, упав в желудок каменной кувалдой. Она поморщилась, спешно заливая дурной вкус апельсиновым соком, а потом, схватив сумочку, пошла искать туалет.
Внутри дамской комнаты, длинной, как кишка, выложенной мерзким зеленым кафелем под малахит, почти никого не было. В кабинке возилась и сопела некая субстанция, немузыкально подвывая модной певице, твердо знающей, что любовь спасет мир. Ирина зашла в соседнюю.
Она долго потом мыла руки, чувствуя, что захмелела, и, хотя ей было хорошо, как не было давно, она убеждала себя, что теперь с танцами надо быть поосторожнее. Если снова полезет на верхотуру, то может не удержать равновесия или Влад ее уронит, и тогда многострадальной спине точно придет каюк. Ирина уставилась в зеркало, потом достала помаду и медленно подвела губы.
— А я вас видела, — сообщила субстанция прямо из кабинки, слегка приоткрыв дверь. — Вы классно танцуете.
— Спасибо, — поблагодарила вежливая Ирина.
— Не, серьезно. Вам бы только еще немного подучиться, и тогда будет полный отвал башки. А то вы немодно танцуете. Знаете, есть такой стиль — тик-тоник называется?
Ирина с трудом сдержалась, чтобы не фыркнуть. Отвал башки, надо же!
— Я запомню, — ответила она и пошла прочь. Не хватало еще с субстанциями беседовать, да где? В сортире! Моветон, матушка, такой моветон…
Она вышла в зал и пошла к столику в расчудесном настроении, намереваясь рассказать Владу и про тик-тоник, и про отвал башки, разогнавшись почти до предела — так ей было весело. Но уже издалека увидела, что Влад за столиком не один. На соседних стульях сидели двое мужчин. От вспышек прожекторов она не могла разглядеть, кто там, и слегка притормозила. Влад увидел ее и подскочил с места.
— Ир, тут знакомые подошли, ты не возражаешь, если они к нам подсядут?
Она близоруко сощурилась и царственно улыбнулась высокому щербатому парню с глуповатым лицом, а потом повернулась ко второму, поднимавшемуся со стула, и невольно застыла, увидев лицо испанского красавчика, виденное всего раз в жизни, в холодном троллейбусе, в весьма неприглядном виде.
— Это Алексей, — сказал Влад, ткнув пальцем в щербатого, — а это Дмитрий.
— Меня можно просто Леха, — ощерился Алексей, а Дмитрий смущенно пробубнил:
— Очень приятно.
— Отвал башки, — произнесла Ирина, но из-за грохота динамиков ее никто не услышал.
Беседа поначалу не клеилась, хоть убей, и она начала томиться, не зная, оставаться или сослаться на что-нибудь спешное и потихоньку смыться. Влад молол какую-то чушь, Леха поддакивал и гоготал. Дима молчал и украдкой ее рассматривал. Их взгляды то и дело скрещивались, словно клинки, после чего оба противника спешно отступали, краснея и рассыпаясь в извинениях. Да еще музыка, громкая, скучная, била из стен, разрушая все попытки направить беседу в спокойное русло.
Бред какой-то! Нет, нет, домой, в спокойную обитель, Сонную Лощину, наполненную собственными монстрами и призраками.
Вблизи, в лучах вспыхивающих и гаснувших прожекторов, Дима казался еще красивее, чем тогда, в троллейбусе. Большие, сочные, как вишни, глаза избавились от того пьяно-сонного выражения, испарилась запомнившаяся небритость, придававшая ему тогда несвежий и неухоженный вид, а волосы, черные, длинные, струились по плечам на зависть любой женщине. Разве мужчине нужны такие волосы? Ему иметь такую гриву даже неприлично, слишком хороша.
— Знаете, я, пожалуй… — неуверенно произнесла она, но именно в этот момент динамики взвыли, заглушая ее слова.
Леха первым понял неловкость ситуации и начал размахивать руками, подзывая официантку.
— А принесите нам, пожалуйста, еще водки, — весело крикнул он. — Две по ноль-семь, пожалуй, да? Чтоб не бегать туда-сюда. Салатиков и нарезочки мясной. Ир, или ты что-нибудь другое будешь?
То, что он так резко перешел на панибратское «ты», несколько выбило ее из равновесия. Она растерялась, открыла рот и тут же беспомощно закрыла его, отрицательно помотав головой.
— Наш человек, — обрадовался Леха. Ирина лишь обреченно закатила глаза.
После первой бутылки атмосфера разрядилась. Она мужественно пила, ела жирное копченое мясо, которое в своей реальной жизни никогда не купила бы, и сквозь стекло рюмки рассматривала своих собутыльников, щурясь от удовольствия. Вязкая тяжесть в желудке ушла, уступив место давно забытому чувству опьянения. Смотреть на Диму было одно удовольствие, но она больше пялилась на Леху, с тяжелыми приземистыми плечами и сбитыми в кровь костяшками пальцев. Заметив, что дама рассматривает его руки, тот подмигнул.