Оглянись во гневе...
Шрифт:
Все сказанное не означает, что по прочтении сего, следует немедленно приступить к поиску винтовки с оптическим прицелом, чтобы начать массовый отстрел ростовщиков. От этого как раз следует воздержаться: Гусинский, Березовский — демонстрационные, образцово показательные экземпляры, даже общественно полезные в том смысле, что вызывают омерзение ибо мерзость их деятельности — обнажена и действует без макияжа, в отличие от двоедушия Ф.М.Достоевского, нравоучительство которого для многих авторитетно и по сию пору. Демонстрационные экземпляры — мелкая шпана-однодневки в глобальной ростовщической мафии. Они накачали ростовщичеством миллиарды, но не думают о завтрашнем дне. И поскольку они не смогли обеспечить управление Россией финансово-демократическим способом, как это устроилось к середине ХХ века в государствах Запада, генералы
Поэтому уничтожение временно навьюченных богатством демонстрационных экземпляров в России не этически запретно, к чему подводил читателей Ф.М.Достоевский и подавляющее большинство литературных критиков, а не целесообразно , поскольку такое уничтожение предусмотрено алгоритмом управления обществом по доктрине “Второзакония-Исаии”, как средство успокоения национально-взбудоражившейся общественности, которая в жизни общества не желает осуществления ничего, кроме сиюминутной политической похоти и не задумывается о последствиях её удовлетворения.
Чтобы выйти из алгоритма управления по доктрине “Второзакония-Исаии”, прежде ликвидации ослов, временно навьюченных богатством, в России должна быть решена другая — более значимая общественная проблема. Как следствия этой проблемы и возникли все березовские, чубайсы и ходорковские и прочие временно навьюченные. Суть её состоит в следующем: ваучеры раздавали не под дулом автомата, и не только гусинским и березовским, но почти все, включая и националистов-”антисемитов”, заплатили по 25 рублей за ваучер: кто — , кто . В итоге в России более 40 миллионов “обманутых вкладчиков”, которые сделали всё для того, чтобы быть им обманутыми.
“Обманутые вкладчики” вложились во всевозможные “МММ”, позарившись на сотни процентов годовых, буд-то они не знали, что такие темпы роста общественного производства [126] в его натуральном учете (и учете в неизменных ценах) на основе нынешней научно-технологической базы общества невозможны; то есть они объективно шли на то, чтобы участвовать в перераспределении платежеспособности остальных более чем 100 миллионов населения в свою пользу, соучаствуя в качестве массовки в глобальной афере под неоглашенным названием “Война приватизаторов за Советское наследство”. Но после того, как вкладчики оказались “обманутыми”, они не унялись: они “качают права”, требуя компенсации от государства опять же за счет более чем 100 миллионов населения, не принявших активного участия в их аферах.
Иными словами, в отличие от Гусинского и Березовского, 40 миллионов “обманутых вкладчиков” объективно — тоже финансовые аферисты и ростовщики, но — неудачники, чтобы они не говорили в свое оправдание; это относится ко всем ним, будь они выжившие к старости из ума старики, или же стоеросовый молодняк, жаждущий легкого потребления по потребности, но не приученный без понуканий каждодневно добросовестно и созидать. От преуспевших Гусинского и Березовского они не отличаются качественно своей нравственностью; каждый из них занял бы место всякого из демонстрационно навьюченных ослов, если бы у него хватило энергии и способностей для того, чтобы потеснить на вершине финансовой пирамиды всех преуспевших. Всё произошло с ними по русской пословице: Пошли по шерсть, а воротились стрижеными. “Обманутые вкладчики” усыпили свою совесть или остались глухи непосредственно к её зову. Они не вняли памяти и разуму, поскольку довольно подробно в учебнике истории описана аналогичная “МММ” афера, сопровождавшая строительство Панамского канала в XIX веке, на которой погорело множество французов, а меньшинство хорошо погрело руки. Но мало того, в России после всего С.Мавроди оказался не на скамье подсудимых, а избранным в число депутатов.
То есть, когда речь заходит о социальной гигиене по отношению к ростовщичеству и аферизму, то поостеречься следует не только преуспевшим Мавроди, Березовскому, Гусинскому, но и многим деятелям искусств, иерархии православной церкви, 40 миллионам обманутых вкладчиков, а также и более чем 100 миллионам равнодушных, , при соучастии, бездеятельности и попустительстве которых стал возможен правеж Березовских и Гусинских
После того, как в Коране оглашено проклятие Божие на ростовщичество, отношение к ростовщику в с некоторого момента переходит из сферы этики и рассуждений о нормах морали в сферу общественной гигиены: вести дискуссии о моральном праве на уничтожение человеком глиста — это психическая патология, а не проблемы нравственности, морали, этики, поскольку таким путем восстанавливается здоровая физиология организма. Это же относится и к проблемам социальной паразитологии и гигиены.
Кроме того после изведения одного поколения глистов желательно изменить и образ жизни, чтобы не завелись глисты нового поколения: это же относится и к социальной паразитологии — общество из себя рождает паразитов и одним их отстрелом оно не может решить этой проблемы. Но и без социальной гигиены, как устойчивого при смене поколений свойства культуры, общество тоже не может жить, поскольку утонет в проблемах, создаваемых порождаемыми им паразитами в образе человеческом.
Тем не менее, человек, в силу разных обстоятельств в исторически сложившемся укладе жизни ставший ростовщиком (банкиром, вкладчиком банка, владельцем “ценных бумаг”), всё же отличается от глиста и потому может и должен избегнуть гибели в процессе социальной гигиены: в большинстве случаев он обладает достаточной интеллектуальной мощью, чтобы осознать пагубное воздействие ссудного процента и нетрудовых денежных доходов на жизнь людей в обществе и на биосферу Земли; и если после того, как ему на это указано определенно и обстоятельно, он продолжает упорствовать в ростовщичестве или его поддержке собственными свободными финансовыми средствами и ином финансовом паразитизме (это касается всех без исключения вкладчиков банков и держателей “ценных бумаг”, получающих проценты по их вложениям), то вопрос переходит из области рассуждений на темы морали и этики человеческих отношений в область … , поскольку, в отличие от глиста, человеку Свыше дана свобода воли, обладая которой он имеет полную возможность перестать быть паразитом на обществе и на биосфере планеты. И если после того, как ему указали на то, что он избрал участь глиста, он ничего не меняет в своей глистоподобной жизни, то пусть его и постигнет все предназначенное глистам в образе человеческом: терпение остальных людей — не беспредельно и им тоже, как и опустившимся до глистоподобия, дана свобода воли: в данном случае — свобода осуществить право человека жить без паразитов.
При этом следует иметь ввиду, что шансы выжить у наших глистоподобных всё же довольно велики, поскольку даже среднестатистический банкир в постсоветской России психологически ближе к сталинизму, чем к западной демократии: он — первопроходец в первом поколении банковского дела, несущий в себе многие идеалы общества равенства человеческого достоинства, общества без угнетения жизни одних людей другими, а также и традиции советского прошлого; он не носитель клановых традиций ростовщической тирании в неразрывной многовековой преемственности поколений. То есть ему можно объяснить и он не сможет возражать:
· что банк — система счетоводства уровня макроэкономики;
· что счетоводство без производства — ноль без палочки;
· что производство без потребления — нежизнеспособно;
· что ссудный процент по кредиту банков — средство уничтожения платежеспособного спроса, а отсутствие спроса — удушит производство, а счетоводство без производства — ноль без палочки;
· и потому после 1917 г. банкир в России безвозвратно утратил право быть ростовщиком, разрушающим народное хозяйство и биосферу законодательно признанными злоупотреблениями в народнохозяйственном счетоводстве.