Огнь поядающий
Шрифт:
– Пойми его: ему досталось нелегкое наследство, – спокойно продолжал Троил. – Когда умер василевс Феодосий, Аркадию было всего семнадцать. Опасный возраст, должен тебе сказать! Уже не дитя, чтобы из него стали лепить нужную фигуру, точно из мягкого воска, но и не взрослый, чтобы защитить себя. Многие молодые люди, оказавшиеся на престоле, погибали именно в этом возрасте, – или чуть старше…
– Кому и зачем надо убивать его?
– О, тут масса претендентов на ведущую партию в государстве.
– Мне кажется, в государстве творится какой-то хаос… В Кирене
– Так Евтропий уже не первый, – усмехнулся Троил, поигрывая перстнем с прозрачным горным хрусталем. – Если ты помнишь, до него был Руфин, который чуть было не женил василевса на своей дочери…
– Да, я что-то слышал, – закивал Синесий.
– Представь себе картину, – оживился Троил. – Свадебная процессия выходит из царского дворца, двигается в заданном направлении, в потом вдруг… сворачивает не в тот дом и забирает не ту невесту!
– Честно говоря, слабо верится… – Синесий заглянул Троилу в глаза, чтобы понять, не шутит ли он. Но софист не шутил.
– Правда-правда! И подстроил это сам василевс… Ну, при поддержке Евтропия, конечно.
– Но почему так?
– Потому что это был единственный способ справиться с Руфином, который во всем привык действовать с напором.
– Василисса очень красива…
– О, да! И не только красива – умна и деятельна. Во все вникает, во всем участвует…
– Это я уже понял, – пробормотал Синесий.
– Не гнушайся встреч с ней. Она имеет большое влияние на мужа.
Синесий ничего не ответил на это и, чтобы продолжить разговор, спросил:
– А что же стало с дочерью Руфина?
– Да ничего… – пожал плечами Троил. – вышла замуж за другого. Хуже было самому Руфину, когда с запада явились солдаты Гайны и зарезали его, как кабана…
– Но что ты хочешь этим сказать, мой господин? – с расстановкой спросил Синесий.
– Что василевс неглуп и умеет повернуть обстоятельства в свою пользу.
– Возможно, – согласился Синесий, крутя в руке опустевший кубок.
Троил, заметив это позвал слугу и приказал налить еще вина и принести что-нибудь поесть.
– А потому советую набраться терпения и без ропота дожидаться аудиенции. Так будет лучше и для тебя, и для твоего дела. И знай: василевс вполне вменяем. С ним можно иметь дело. Уверяю тебя, сейчас обстановка в государстве намного здоровее, чем… лет пять назад. А чтобы тебе не скучать, приходи в мой дом. Мы собираемся по средам…
– Кто эти «мы»?
– Потомки благородных родов, хранители отеческих преданий, готовые служить государству в лучших традициях Афин и Спарты. Не буду лгать: вокруг василевса сейчас совсем не те люди, которых хотелось бы видеть, но еще несколько лет и – как знать? Может быть, его советником буду я? Или, может быть, ты?
Он быстро взглянул на Синесия, и тот вновь не понял, в шутку он говорит или всерьез.
Уже возвращаясь домой от Троила, Синесий вдруг
Глава 3. Отрок на троне
Сквозные вершины сосен колыхались в густой синеве неба. Сквозь прогалы между стволами искрами поблескивало море и свежий, пахнущий водой и солью, ветерок приятно холодил кожу. Галерея летнего дворца, расположенного на крутом берегу Пропонтиды, была устроена так, чтобы бережно собирать и хранить все наслаждения, даруемые природой места. Часть ее освещалась солнцем и была защищена от ветров – здесь было хорошо в прохладную погоду; часть смотрела на склон, поросший соснами, закрывавшими ее от южного солнца, – здесь даже в самый тяжкий летний зной дышалось легко. Широкая мраморная площадка была обведена мраморной оградой и сплошь выложена мусией, изображающей картины эллинских мифов: здесь косматый Океан с клешнями на голове выпускал воду из сомкнутых губ, там тритоны, надувая щеки, трубили в длинные раковины, а посередине мчалась на дельфине Фетида с оголенной спиной и чересчур низкой повязкой на бедрах, открывавшей соблазнительную ложбинку.
К стене примыкало широкое ложе, покрытое пятнистой шкурой барса и заваленное шитыми подушками, среди которых в расслабленной позе возлежал василевс Аркадий. Возле ложа стоял маленький столик с мусийной столешницей на трех львиных лапах, а на нем – переливающееся всеми цветами радуги стеклянное блюдо с горкой спелых ягод земляники. Василисса Евдоксия в полупрозрачном белом хитоне сидела возле мужа и протягивая руку, брала их по одной и поочередно отправляла в рот то себе, то ему.
– Ты сегодня задумчив, любимый, – нежно проворковала она, заглядывая в глаза василевсу. – Какие заботы мучают тебя? Разве мы приехали сюда не для того, чтобы наслаждаться жизнью?
Аркадий приподнял тяжелые веки и посмотрел на жену прозрачными серыми глазами.
– От себя не убежать, моя дорогая…
– О чем ты? – спросила Евдоксия, поднося к его губам следующую ягоду, но он осторожно отстранил ее руку.
– Мы зашли в тупик, и я это прекрасно вижу.
– Мы с тобой? – удивилась василисса.
– Нет, – покачал головой василевс. – С тобой я счастлив. Но наше общее положение меня тревожит, и я не знаю, на кого опереться.
– Евтропий слишком много себе позволяет… – нахмурилась Евдоксия.
– Евтропий – верный человек, – возразил Аркадий. – И мы многим ему обязаны. Хотя бы нашим браком. Он мудр и успел доказать это.
– Если так, то каковы причины для беспокойства?
Аркадий болезненно поморщился и закусил губу.
– Я чувствую, что должен принять какое-то решение, иначе катастрофа неизбежна. Готы хозяйничают во всем царстве. Недавно пришли донесения о погромах во Фригии… Мерзавец Стилихон… Помог, нечего сказать! Его помощь хуже кабалы Руфина… Я боюсь… что и Евтропий не говорит мне всего, и я не знаю, кому доверять. Зачем Бог не дал мне сил, чтобы быть воином? Проклятая водянка!