Огненная буря
Шрифт:
– Все равно неправда, - сказал Дэвид. Его глаза были пугающими - языки пламени, крутящиеся вокруг сузившихся зрачков.
– Я хочу, чтобы ты говорил правду, лишь раз прежде, чем ты умрешь.
– Ты не хочешь убивать меня, сынок. Я - единственный, у кого есть противоядие для твоей девушки, и если ты не хочешь видеть ее на больничной койке рядом с моей любимой Лиз здесь…
Дэвид двинулся молниеносно, и внезапно он столкнулся с другим мужчиной, грудь к груди, согнув его над больничной койкой в неестественной позе. Его правая рука сжалась вокруг горла Имона, а левая...
...
Глаза Имона беззвучно округлились.
– Это, - сказал Дэвид, - смертельная рана. Чувствуешь?
– Он услужливо переместил нож. Имон пытался закричать, но ничего не произошло.
– Шшш. Кивни, если ты мне веришь.
Имон с трудом кивнул, в горле все еще пытался прорваться его ужас.
– Хорошо.
– Дэвид вытащил нож одним быстрым движением. Крови не последовало, а она должна была бить фонтаном.
– Я держу рану закрытой, - сказал Дэвид.
– Но в ту секунду, когда ты разочаруешь меня, человечишка, в то мгновение, когда мне покажется, что ты насмехаешься надо мной или хотя бы задумаешься о причинении вреда моей семье, это закончится. Я буду смотреть, как из тебя вытекает жизнь за менее чем дюжину ударов сердца. Понял?
Имон судорожно кивнул. Он был бледнее, чем женщина, лежащая на постели.
– А теперь, ты достанешь противоядие, - сказал Дэвид.
– Которое, я полагаю, ты спрятал где-то в этой комнате. Ты отдашь его Джоанн, а затем пойдешь и дашь ее сестре.
– Он отпустил горло Имона.
– Пошел.
Имон двинулся в сторону, прижав дрожащую руку к боку. Слишком напуганный, чтобы двигаться быстро. Дэвид наблюдал за ним с пылающими металлическими глазами, как и Имара.
Я издала какой-то звук, пытаясь выпрямиться. Дэвид был полностью сосредоточен на Имоне, костяшки его пальцев побелели, где он сжимал нож. Я вспомнила, как Имара сказала, что он сопротивлялся влиянию Матери, и как это было трудно. Я задумалась, что случилось бы, если бы он поддался здесь, в доме, полном невинных и беспомощных жертв.
Не для меня. Пожалуйста, не для меня. Я пыталась отправить ему сообщение, но я понятия не имела, слышал ли он меня. Его внимание было полностью приковано к Имону.
Имон, между тем, двигался… медленно, осторожно, рукой сильно надавливая на место, куда вошел нож, словно мог этим удержать жизнь внутри. Он подошел к деревянному шкафу и вытащил цветастый чемодан - явно женский - из узкого закутка. Он открыл его и вынул бутылку, наполненную прозрачной жидкостью, которую он держал в одной дрожащей руке. Его волосы прилипли к лицу взмокшими от пота прядями, и я мог ощутить гнев и страх, исходящий от него.
– Я надеюсь, мы понимаем друг друга, - сказал Дэвид.
– Если Джоанн умрет, я разорву тебя на куски. Медленно. Я могу показать тебе такую боль, о существовании которой ты даже не представлял. И я могу сделать так, что это будет длиться вечно.
Имон, если это возможно, побледнел еще больше. Он бросил ему флакон. Дэвид без усилий поймал его, не отводя взгляда от лица другого человека, и протянул. Имара взяла его и неуверенно посмотрела на меня.
– Шприц, - сказал Имон. Имара начала выдвигать ящики в шкафу
Она подошла ко мне и снова замялась.
– Я… я не знаю, как...
– Но это было не так. Я знала, а она знала все, что и я, но было приятно осознавать, что есть еще вещи, которые могли бы заставить мою дочь вздрогнуть.
– В вену или мышцу?
– спросила я.
– В мышцу, - сказал Имон.
Я взяла шприц из рук Имары, вонзила его в свое бедро, и ввела лекарство. Что бы ни находилось в шприце, сначала оно принесло ледяной холод, покалывание, а затем стало жечь. Оно быстро распространялось. Дыхание перехватило, поскольку я чувствовала его движение по моей кровеносной системе. Казалось, что мои легкие наполнены жидким азотом, а в голове возникла мгновенная, отупляющая вспышка боли.
Когда все закончилось, и я почувствовала себя... яснее. Не хорошо, в любом смысле. Но лучше.
Впервые Дэвид посмотрел прямо на меня. Я неуверенно ему кивнула, пока Имара помогала мне подняться.
– Я в порядке, - сказал я.
– Теперь, ты можешь… помочь ей? В этом нет ее вины. Она не заслуживает страданий из-за этого.
На мгновение Дэвид выглядел сбитым с толку, затем обратил свое внимание на женщину, лежащую на кровати. Он пошел, чтобы посмотреть на нее сверху вниз, и приложил кончики пальцев ко лбу.
И затем сказал, очень тихо, - Здесь больше нечему помогать.
– Нет, - сказал Имон, и рванул вперед к кровати, одну руку по-прежнему прижимая к боку.
– Нет. Она открыла глаза…
– Имара открыла глаза за нее, - сказал Дэвид.
– Разум, который был внутри нее ушел. Ее нет уже несколько лет.
Лицо Имона превратилось в жесткую маску, с красными пятнами гнева на скулах.
– Нет. Она там. Я же сказал, мне нужно пять минут…
– Ее мозг мертв, а ее душа ушла.
– Дэвид посмотрел на него, потом на меня.
– Вот почему тебе нужен был Джинн. Чтобы исцелить ее.
Имон ничего не сказал. Он взял вялую ладонь женщины в свои руки и держал ее. Для любого нормального человека было бы ужасно приходить сюда, держать ее за теплую руку и знать, в какой-то степени, что это просто рассказываемая ее телом ложь. Я не была уверена, чем это было для Имона. Я даже не была уверена, почему он так беспокоился. Дэвид сказал, что оба его объяснения были ложью. Так в чем истина?
– Ты сказал, что ограничен по времени, - сказала я.
– Ее семья отключает аппараты, - сказал он. Это был едва слышимый шепот.
– Завтра. Это вносит новый смысл в термин крайний срок, не так ли?
Он рассмеялся. Это был жуткий смех, нечто дикое, опасное и безумное. Имон - не хороший человек. Далеко не самый вменяемый. Но было в нем что-то, какая-то подавляющая эмоции, которая вела его.
– Как это случилось?
– спросила я.
– Почему тебя это так волнует?
– спросил он и отбросил блестящие, до странности здоровые волосы с ее бледного, сухого лица. Дело должно было быть в деньгах, не так ли? Холодный, жесткий расчет. Потому что я не хотела верить в то, что он был способен на любовь и преданность… тогда все становилось намного сложнее.