Огненная буря
Шрифт:
Это означало, что Дэвид был еще жив, ох, Боже... От облегчения у меня задрожали колени, но я не могла позволить ему увидеть это.
– Дэвид готов умереть за это, если ему придется. Мне даже не надо спрашивать его.
– Не только он. Я уничтожу каждого Хранителя. Если тебе вздумается играть со мной в игры, то ты должна знать ставки. Много жизней будет потеряно. Я прослежу.
– Ты уже это сделал, - выплюнула я в ответ.
– Сотни Хранителей мертвы. Десятки тысяч находятся в опасности, или погибли, и каждого оставшегося Хранителя эти смерти подвергают еще большей угрозе. Я знаю, во что играю, Ашан. И ты не станешь угрожать мне
Я ожидала от него смеха и бахвальства - в смысле, хорошие злодеи, ведь так?
– но он просто посмотрел на меня, и когда к нему пришло осознание - это было медленно, преднамеренно и страшно.
– Нет, - сказал он.
– Я никогда не знал, что ты ответишь на угрозы в свой адрес. Или мир в целом. И ты совершенно права насчет Дэвида и его самопожертвования.
Он посмотрел за мою спину. Я знаю, я знаю, это самая старая уловка в книге, но я не думала, что вся его стратегия основывалась лишь на этом.
Я оглянулась. Имара вышла из машины и стояла немая и какая-то обмякшая в нескольких футах от нас. Как если бы она была без сознания, удерживаемая невидимой рукой за загривок. Ее голова откинулась вперед, потом назад, словно кто-то потянул ее за волосы.
Ее глаза были пустыми, равномерно серебристыми.
Я повернулась обратно к Ашану. Его глаза были того же цвета.
– Она моя, - сказал он.
– До тех пор, пока ты не увезешь ее. Моя, чтобы использовать. Моя, чтобы убить, если мне захочется. Ты можешь принять свою собственную смерть. Насколько я могу судить, ты, кажется, активно ее разыскиваешь. И, как и большая часть человечества, участь быть отрезанной и обезличенной не подталкивает тебя. Но твоя дочь в моих руках, Джоанн. И я думаю, что это означает нечто большее.
Я с трудом сглотнула. Он был прав, конечно. Каждая клеточка моего тела кричала мне сделать что-то, хоть что-нибудь, чтобы спасти мою дочь. Она была частью меня, и я хотела защитить ее так сильно, что это разрывало меня на части. Ашан может и не иметь человеческого происхождения в своей биографии, но он знал, чего мы опасались.
– Так и есть, - сказала я тихо. Неожиданно, мои глаза наполнились слезами - горячими, тяжелыми, болезненными слезами, которые, казалось, лились прямо из моего сердца.
– Я люблю свою дочь больше жизни. Но я поеду, Ашан. Делай все, что считаешь нужным, но я поеду. Я должна.
Я вернулась в машину. Я едва могла видеть сквозь слезы, но каким-то образом я удерживала себя от рыданий. Стоило повернуть ключ и завести родстер, как из кондиционера вырвался поток воздух, который охладил мокрые следы на моем лице, где пробежали слезы.
Ашан по-прежнему наблюдал за мной, сжимая одной рукой мою дочь, как сломанную марионетку. Я не могла сказать, о чем он думал. Черт возьми, я едва могла сказать, о чем думала я.
Я сделала глубокий, влажный глоток воздуха, выжала сцепление и включила первую передачу. Двигатель перешел от низкого мурлыканья к рыку, и автомобиль рванул вперед с хрустом гравия.
Ашан не сдвинулся с места. Он был в десяти футах, вместе с Имарой. Вокруг него, я ощутила других Джиннов, двадцать его единомышленников, верующих или неверующих, в зависимости от того, с какой стороны вы прибыли в этой борьбе. Я почти видела их спокойные лица, их нечеловеческие глаза.
Разряд молнии распорол небо и ударил позади Ашана, бледно-розово-фиолетовая линия, которая разделялась на десятки тонких линий по пути. Красиво. Иноземно. Мощно. Страшно.
Не знаю, почему
– Это была священная молитва, как просьба.
И затем я нажала на газ.
В последнее мгновение, он отошел в сторону, так же грациозно, как Матадор, используя моего ребенка в качестве плаща.
Я выскочила на шоссе и переключила передачу, в то время как моя душа сгорала и превращалась в руины.
* * *
Когда вы бросаете все - и я имею в виду совсем все - появляется это жуткое чувство покоя, которое охватывает вас. Дэвида не было со мной; теперь я знала, что не могла надеяться на его появление. Что бы Ашан с ним ни сделал, это было достаточно основательно, что он больше не мог быть моим личным спасительным Богом-в-бутылке. Никакая земная сила не могла бы удержать его от защиты Имары, если бы он смог вырваться на свободу. Ашан держал его, а теперь и мою дочь тоже. Я отреклась от одной ответственности, от которой было невозможно для меня отречься: материнство. Я повернулась спиной к собственному ребенку. Я позволила себе посчитать ее затратой в достижение цели.
Это было подобно дню извержения в Помпеи, и все, что я могла чувствовать - пепел.
Я позволила ему забрать мою дочь.
Я могла слышать теплый, бесстрастный голос Льюса, говорящий мне, что я сделала правильный выбор, единственный выбор, но это не имело значения. Это записано где-то в нашем ДНК: наши дети на первом месте, весь остальной мир - на втором. Я не могла поверить, что сделала это. Не могла поверить, что была таким монстром.
Ашан собирался убить ее, и я собиралась ему позволить, и это разрывало мое сердце в кровавые клочья. Я ненавидела это. Я ненавидела быть сильной. Я ненавидела понимание, что это была запрашиваемая цена.
Пожалуйста. Я сказала это снова, от всего сердца и души, позволяя наполнить меня в молитве и отчаянии. Пожалуйста, Господи, позаботься о ней. Я не знаю, как ты во все это впишешься… я не знаю, есть ли у тебя принцип «все или ничего», являешься ли ты хозяином мира или наблюдаешь за полетом каждого шмеля. Но я прошу тебя, не дай моей дочери расплачиваться за все. Пожалуйста. Мне плевать, какой ценой, но, пожалуйста, найди способ...
Бог должен ненавидеть наше эгоистичное нытье; подобно отправляющимся в колледж детям, мы взываем только тогда, когда нам нужна помощь. Я не была уверена, что могла бы рассчитывать на кредит в Банке Чудес. Вероятно, нет, учитывая мою историю, но, возможно, в Банке Милосердия не было таких жестких правил кредитования.
Я протерла глаза и устремила родстер вниз по чистой прямой дороге. Она казалась бесконечной, затем я свернула согласно указателю поворота на AZ-179, чтобы преодолеть последний отрезок пути.
Это было красиво. Действительно, болезненно красиво, даже с серой ватой облаков, скрывающих это отполированное голубое небо - скалы были древними и мощно вылепленными, а пейзаж был словно сотворен старыми, старыми богами на пустом пространстве. Дорога выглядела чужеродной и неуместной здесь. Я не была Хранителем Земли, но даже я смогла почувствовать силу, что шептала в воздухе и земле; это было место, где грань между реальностью и эфиром была тонкой как бумага. Неудивительно, что оккультисты стекались сюда, не говоря уже о всех религиозных конфессиях и сектах. Место обладало чистотой, какую я никогда прежде не чувствовала, даже в других пустынных местах.