Огненная лилия
Шрифт:
Хотелось оказаться в сотнях миль отсюда! Она сожалела, что когда-то дала согласие стать женой Бентона. И неважно, что от того решения зависела ее дальнейшая жизнь. Можно было бы уехать отсюда, как-нибудь прокормить себя. Пусть пришлось бы даже мыть полы и стирать! Наверняка это приятнее, Линетт чувствовала бы себя намного счастливее.
Но в то время, ничего не понимая от горя, наивная девчонка поверила заверениям Бентона, что он будет любить ее и обеспечит всем необходимым в жизни, ничего не требуя взамен. И казалось, что в той ситуации это лучший, единственный выход.
Естественно, с годами все прояснилось, но было уже поздно. Она обвенчалась
Немного утешала только мысль, что она не была бы счастлива, даже не выйдя замуж за Бентона. Потому что после того, что случилось в тот ужасный день в Луизиане, все для юного создания закончилось. Жизнь оборвалась тогда, а дальше только существование.
Но если сказать правду, то и для Бентона сделка не стала самой выгодной, его постоянно угнетало и мучило чувство, что вместо жены он имеет обыкновенного робота.
Наконец Бентон занял свое место в коляске и взял вожжи. Линетт не взглянула на него, когда он трогал лошадей. Повозка выехала на проселочную дорогу. Она не обернулась, чтобы посмотреть на Хантера, и, сцепив руки, невидяще смотрела вперед, прикладывая все силы, чтобы не заплакать. Она не хотела, чтобы Бентон догадался и увидел, какую боль причинил ей. Это единственное, чем Линетт могла отомстить.
Хантер старался не смотреть на удаляющуюся коляску Конвеев. Он не доставит удовольствия ни Бентону, ни Линетт видеть, как они задели его за живое. Он отвернулся к загону, безразлично глядя на лошадей. Наконец, не слыша больше звука удаляющейся коляски, он повернулся в сторону дороги. Усадьба показалась осиротевшей. Вдруг Хантер почувствовал непреодолимое желание броситься в дом, подняться наверх, к окну, чтобы увидеть еще раз убегающую вдаль повозку Конвеев.
Он покачал головой, положил руки на бедра, мысленно обругав себя идиотом. Перед глазами все еще стояла живая картина, как солнце играло в волосах Линетт, на тех локонах, которые не были прикрыты маленькой легкомысленной шляпкой. Лучи солнца окрашивали золотистые волосы в огненный цвет. Хантер вспомнил, когда в первый раз увидел ее распущенные волосы.
Они катались верхом, от ветра с головы наездницы слетела шляпка и несколько прядей выскользнуло из прически. Пришлось остановиться, он поскакал назад, чтобы поднять шляпку, вскоре вернулся. Линетт вытащила из волос все шпильки и распустила их, чтобы заново уложить. Волнистые пряди переливались на солнце золотисто-русым водопадом по плечам и спине девушки. От такого вида перехватило дыхание. Он спешился и направился к сидящей на камне в ожидании Линетт. Не сказав ни слова, Хантер поднял ее на руки и стал целовать так неистово, будто не наступит завтра.
Все время, пока они встречались, Линетт стала для него пламенем, сжигавшим изнутри. Он ощущал себя молодым, полным любви и страсти к обожаемой девушке. Каждая секунда, проведенная с ней, была сладкой и в то же время мучительной пыткой. Он чувствовал, что вдали от нее может умереть, а рядом с ней каждый раз будто бы горел на костре своей страсти. Но остаться наедине почти не представлялось возможным. Поблизости обязательно оказывался кто-либо. Влюбленные воровали свои немногочисленные поцелуи, когда могли сбежать на несколько минут с танцев или вечеринки и найти уединенное место где-нибудь в саду. Но это еще больше разжигало его страсть.
И в тот день они катались верхом с друзьями. Хантер и Линетт, лучшие наездники,
Хантер целовал ее лицо, шею, расстегивая пуговицы рубашки, исследуя губами белоснежную грудь, страстно лаская молочно-белые бугорки грудей. Линетт, со стоном погрузив пальцы в густую шевелюру, притянула его голову ближе к себе. То, что она испытывала удовольствие, еще больше разжигало страсть. Он уже почти не владел собой и с большим, трудом пытался взять себя в руки, чтобы не повалить ее на землю прямо здесь.
При одном этом воспоминании сердце бешено заколотилось, Хантер закрыл глаза и простонал:
— Проклятье!
Неужели никогда не вытравить эту женщину из своей головы? Будто бы он заговорен, и ничто уже не спасет.
Он резко повернулся и пошел в сторону небольшого загона, затем, отвязав стоящую там лошадь, одел на нее седло. Джуп был не таким быстрым и объезженным, как жеребец, который буквально летал с ним в Манассасе, но именно он выручал Хантера в трудные дни, когда тот работал ковбоем в Техасе. Хантер убедился, что нет коня более выносливого, умного и преданного, чем Джуп. Этот жеребец казалось, понимал хозяина с полуслова, различал каждое движение, моментально реагировал на малейшее натяжение повода или прикосновение пяток всадника к бокам. Бесчисленное количество раз Хантеру предлагали его продать, но Джуп — единственный конь, который не продавался.
Хантер быстро одел сбрую. Джуп запрял ушами и покосился на ездока блестящим умным глазом.
— Привет, мальчик, — поздоровался Хантер, похлопывая его по холке. — Ты готов немного побегать?
Джуп дернулся и заржал, Хантер рассмеялся. Выехав из загона, он слегка ударил пятками по бокам коня, и тот молнией рванулся вперед, через луг. Хантер пригнулся, как всегда, дрожа от свистящего в ушах ветра и равномерного топота копыт. Быстрая скачка верхом единственное, что могло заставить отрешиться от самого себя, принудить забыть все тяжелые думы, горькие неприятности, незатихающую боль.
Наездник ощущал себя единым целым с конем, слившимся с ним в могучее, сильное существо, которое было намного сильнее человека, хотя последний много повидал и испытал на своем веку и устал от жизни.
Наконец Хантер натянул поводья, разворачивая коня. Они оказались уже почти на окраине города. Невдалеке должна протекать река, и он направил Джупа в ту сторону.
Хантер спешился и, взяв жеребца под уздцы, стал осторожно спускаться к воде. Он бездумно держался за поводья, пока Джуп жадно пил. Весна была в самом разгаре, и река в своем течении поднялась довольно высоко. Летом уровень воды снова станет ниже, и речка забурлит и заиграет вокруг гладких круглых камней.
Они стояли на открытом месте, дальше внизу по берегу реки росли хлопковые и другие деревья, поменьше и пониже. Ведя Джупа за поводья, Хантер медленно двинулся вдоль берега к зарослям. Здесь разрослись густые кусты, земля была топкая и сырая, постоянно стояла вода. Тихое, уединенное место. Хантер хорошо помнил его.
Не останавливаясь, он углублялся все дальше, будто искал какие-то определенные приметы нужного места. Наконец он остановился и оглянулся вокруг. В последний раз он был здесь десять лет назад.