Огненная лилия

Айнгорн Алекс А.

Совершенно оглушенная, Онор открыла рот и тут же закрыла его. Она еще не поняла, хорошую новость услышала или нет. Она и обрадовалась, и испугалась — все сразу.

— А доктор не сказал, когда… Как скоро родится мой ребенок?

Монахини переглянулись.

— Доктор сказал, срок два с половиной — три месяца. Мы подумали, вы замужем, — осторожно добавила одна, заглядывая Онор в лицо.

— Так и есть, — ответила она, и они облегченно вздохнули.

Она рассеяно глядела в окно. Два с половиной — три месяца… Похоже, ей не о чем беспокоиться. Как раз примерно то время, когда

она разыскала Волка, и они не вылазили из его тесного вигвама. Не удивительно… Она встряхнулась, сбрасывая оцепенение. Ни о каком Монте она себе даже думать не позволит. Не позволит и все.

— Спасибо, сестры. Вы спасли меня и подарили мне чудесную новость, — она приподнялась на своем ложе и по очереди обняла монахинь. — Спасибо.

Монахини вышли, и она проворно вскочила на ноги. В келье не было даже маленького зеркальца, и она принялась оглядывать свое тело, вытягивая шею, ища признаков перемен. Она не обнаружила ничего особенного. Срок был слишком мал, чтобы ее положение стало заметно. Она озябла и снова юркнула под одеяло. Теперь ей не было так одиноко. Она не была больше одна.

Она провела три дня в монастыре, чтобы как следует отдохнуть. Она не могла себе позволить потерять крошечное зерно новой жизни, которое она носила в себе.

А в это время губернатор Амбуаз принимал у себя Антуана де Фурье. Он так и не покинул пределов Нового света без Онор.

— Итак, она бежала, — ухмыльнулся губернатор. — Бежала, хотя все от мала до велика были убеждены, что она положила на вас глаз.

Колкость губернатора обидно ужалила Фурье, но он смолчал.

— Я знаю, где она.

Фурье встрепенулся.

— Где?

— В монастыре кармелиток.

— Откуда вам известно?

— Не смешите меня, Фурье. Я же правлю этой провинцией. Я должен знать многое, что от меня хотели бы скрыть.

Фурье слегка покраснел.

— Например?

— Например, что вы, как мальчишка, влюбились в эту молодую особу.

Причем без малейших признаков взаимности.

— Не правда.

— Правда, Фурье. Она догоняет индейцев, хотя здорово от них отстала.

Но она догонит их, если ее не остановят. И я мог бы остановить ее силой.

Но мне претит воевать с глупой девчонкой. Было бы лучше, если б она уехала с миром, без эксцессов. Лучше всего, с вами. И ваша мирная миссия, о которой вы так много говорили мне, имела бы головокружительный успех.

Потому что мадам де ла Монт досадная помеха на нашем пути.

— Я не понимаю. Она хочет уехать и жить с индейцами. Кому это мешает?

— Всем. Я объясню вам. Я не люблю индейцев. И никто не любит. Но все уже поняли, что мы не можем просто игнорировать их. Они дурно вооружены, верно. Они дикий нецивилизованный народ. Но какой боевой дух! И нам придется пока считаться с ними, придется как-то мириться с их существованием. Но никто не смирится, если они еще и будут спать с нашими женщинами. Онор — наше вечное унижение. Вы не представляете, какой разрушительной силой может обладать одна-единственная влюбленная женщина.

Кроме того, она путает нам все карты, принимая то одну, то другую сторону.

Она обманула офицеров д’Отвиля, и по ее вине пал его форт. Все наши

нынешние уступки целиком и полностью ее вина. Ясно вам? Она как капкан.

Никто не знает, когда и где щелкнут его челюсти. Назавтра она может разочароваться в своем любовнике и вернуться. Знаете, что тогда будет?

Война. Гуроны будут мстить нам всем, хотя никто не навязывал им ее. О, мы еще наплачемся с ней!

Он с удовлетворением отметил, что Фурье поник головой.

— Она уже попортила вам немало крови, Фурье.

— Она ничего мне не обещала, — возразил он.

— Тем не менее. Она поощряла вас. И все, даже я, рассчитывали, что она поедет с вами в Европу.

— Я надеялся на это. Но она не поощряла меня. Это не правда, — гордо произнес Фурье.

— Фурье, вам нужно переубедить ее.

— Что?!

— Она должна уехать с вами. Делайте с ней во Франции что хотите, но в Америке нет для нее места. Заберите ее отсюда.

— Но…

— Вы хотели послужить интересам Франции, Фурье? Это лучшее, что вы можете для нее сделать. Вот увидите, все здесь пойдет на лад. Но я ни за что не отвечаю, пока она путается у нас под ногами.

— Она не захочет.

— Убедите ее, — настойчиво повторил Амбуаз.

— Как? Она любит его.

— Заставьте ее.

— Это низко.

— Фурье, формально сейчас вы подчиняетесь мне. Выполняйте мое распоряжение. Возьмите людей из моих солдат и езжайте. Вам покажут дорогу к монастырю.

— Что ж, я попытаюсь, — со вздохом согласился он.

— Вот и отлично!

Отдых в монастыре пошел Онор на пользу. Она не спешила уезжать, боясь, что еще не окрепла достаточно, чтобы позволить себе поездку верхом.

Однако время шло, головокружение больше не преследовало ее, и пора было покидать гостеприимный уголок. Она портила себе нервы, гадая, как ей догнать индейский отряд теперь, когда она так отстала, и вдруг проблема, терзавшая ее, отпала сама собой.

Она вторую ночь подряд не могла уснуть, потому что под ее окном непрерывно кричала какая-то назойливая пичуга. Ее частые звонкие трели заставляли Онор вздрагивать, стоило ей только начать погружаться в дрему.

Казалось, птице доставляло удовольствие трепать ей нервы. Наконец, Онор не выдержала, соскочила с кровати и распахнула окно, повторяя вслух, что сейчас непременно запустит в хулиганку чем-то тяжелым. За окном все стихло. Пожав плечами, Онор хотела вернуться обратно в постель, но какое-то внутреннее беспокойство заставило ее помедлить. До нее донесся шорох.

Шорох? И странный назойливый птичий крик? Так обычно жители леса дают знать о своем присутствии!

— Кто здесь? — шепотом спросила Онор, перегибаясь через подоконник. В лицо ей пахнул холодный ночной воздух, и она поежилась. — Здесь есть ктонибудь?

Словно в ответ раздался короткий птичий крик. Онор колебалась несколько мгновений, не зная, верить ли интуиции. В конце концов, она решилась. Двери монастыря на ночь запирали, так что она разыскала толстый шнур, привязала к ножке кровати и перебросила через подоконник. Ее окно, к счастью было не слишком высоко над землей, и она спустилась вполне благополучно.