Огненная звезда и магический меч Рёнгвальда
Шрифт:
– Конечно, мы берем вас с собой, – дал категоричное согласие Ансгар. – И даже поторопимся с выступлением… Скоро ночь, а мы планировали к утру быть в моем фьорде.
– Значит, пора спускать лодки на воду. – Большака встал и хотел было отдать команду, но повернулся в сторону свейского берега, откуда шел равномерный, постоянный и несмолкающий шелестящий шум. – Но, сдается мне, кто-то желает нам помешать раньше, чем мы успеем погрузиться и отплыть. Сюда, кажется, свеи идут. И именно для того, чтобы нам помешать, сдается мне. Они любят мешать добрым делам.
И потрогал рукой свой меч, словно бы поправил его на поясе. Но в этом движении было не столько желания поправить, сколько показать, что меч готов к работе. А какая работа бывает у меча, никому объяснять не нужно. «Большой сотник» был настроен на бой и, видимо, имел к тому какие-то основания. Скорее всего, понимал ситуацию лучше, чем другие. И предвидел угрозу, которая
Как опытный вой, Большака сразу понял, что за странный шум он слышит. Такой характерный шелестяще-лязгающий звук могут издавать только доспехи воинов, вышедших в поход. Кольца кольчуги, когда трутся одно о другое, звучат не громко. Но когда воинов много и кольчуг много, а в каждой кольчуге множество колец, много шумов сливаются в один единый, и тому, кто его уже слышал, звук этот трудно спутать с чем-то другим.
– Есть еще одна сложность… – сказал Истлейв, продолжая прерванный разговор. – Нас, дварфов, ровно сотня. Хаствит сто первый… Это все дварфы-мужчины, что остались в наших краях. Есть еще те двадцать. Последние. И мы не можем их терять. Сто двадцать один дварф – мы должны друг друга защищать и беречь. Мы собирались выступить пешком, когда пришел Хаствит и позвал нас к вам… Поместится сотня на ваших лодках?
– И где твоя сотня? – спросил Овсень.
– Отдыхает за пригорком.
– Так зови ее быстрее сюда… Здесь, похоже, сейчас будет жарко…
– Они уже идут… Они услышали наш разговор…
Ансгар сделал шаг вперед и прислушался к шуму, идущему с берега.
– Чем, Большака, тебе мешают шведы? – не понял конунг.
– Я думаю, что у великого колдуна ярла Сигтюргга Золотые Уши не осталось ни одного драккара, и он желает воспользоваться нашими ладьями, чтобы добраться туда, куда намеревался добраться, чтобы благополучно погибнуть вместе со всеми своими людьми. Твой знаменитый мореплаватель совершенно бездарно боролся со штормом, а теперь, по старой своей дикарской привычке, хочет выкрутиться из ситуации за чужой счет. А потом Гунналуг уничтожит его и всех, кто отправился в поход с таким бездарным предводителем. А он еще говорит, что год за мной охотился… Он год от меня бегал и только говорил, что охотится…
Ансгар в задумчивости отрицательно покачал головой.
– Я не думаю, что ярл Сигтюргг решится предъявить такие требования мне, – сказал конунг. – Все-таки я не простой ярл, а конунг, и этикет требуется соблюдать. Скорее всего, шведы пешим строем двинулись в земли Дома Синего Ворона. Но они уже рядом. Сейчас все выяснится. Если через сто шагов они будут еще приближаться к нам, значит, они идут сюда. Если свернут направо, значит, они пошли в пеший поход.
– Тихо, без суеты – к оружию… – отдал приказ Овсень, не сомневающийся в правоте «большого сотника». – Я предпочитаю никогда не верить свеям… Они не дварфы и честностью не блещут. Они же обещали спать нынешней ночью и уже нарушили свое обещание… И сюда идут явно не с добром… Большака, выставляй своих людей со стороны фьорда, мои пусть встанут со стороны земли. Живан с двадцатью воями у нас за спиной, в двадцати шагах… Истлейв, если свеи попытаются забрать наши ладьи, мы не сможем вовремя добраться до места. Будете драться на нашей стороне?
– Конечно, – без сомнения ответил дварф. – Мы с вами…
– Передай своей сотне приказ заходить шведам в тыл.
Только один Ансгар все еще в сомнении качал головой. Ему казалось, что он хорошо знает шведов, которые с уважением относятся к его титулу. Тем более во главе этих шведов стоит человек, хорошо знавший и почитавший отца Ансгара конунга Кьотви…
Сто шагов, на которые самоуверенно полагался Ансгар, давно были пройдены, а шум движущегося войска продолжал приближаться. Свеи правильно просчитали время своего приближения. В сумраке подошедшей ночи славянам трудно было использовать свои луки, хотя темнота и не была полной и стрелять все равно было можно. Но шторм и послештормовая суматоха сначала из-за поиска Извечи и Хлюпа, потом из-за прибытия Хаствита с братом, все это не дало воям времени на подготовку новых стрел. Более-менее это положение не касалось главной ударной силы – стрельцов, каждый из которых имел по одному неполному походному тулу [4] . С собой на бой в проливе стрельцы брали тулы боевые, а основные запасы хранились в ладьях. Сейчас стрельцы срочно перегрузили походные тулы на лосей и отъехали по приказу Овсеня на безопасное для себя, но опасное для противника расстояние. Но если учесть, что свеев было очень много, то даже этих стрел могло не хватить, как не хватить одновременной ударной мощи одного лишь десятка стрельцов. В подобных сражениях количество превращается в качество очень наглядно. Чем больше стрельцов в строю, тем больше стрел выпущено одновременно, тем меньше осталось
4
Походный тул в отличие от боевого, подвешенного к поясу стрельца, где помещалось, как правило, около двадцати-тридцати стрел, вмещал порядка двухсот стрел. Такие тулы из-за своей объемности и веса возились в обозе или на отдельных, специально для этого используемых лошадях. Были еще защитные (осадные) тулы, которые ставили на стенах крепостей и городов, подвергающихся осаде. В защитных тулах помещалось от трехсот и больше стрел, и собой они представляли, по сути дела, ящики из кожи.
Истлейв с Хаствитом побежали в обход шведов к своим. Маленький кузнец опять вооружился своим любимым топором. Овсень взобрался на любимца Улича, которого не способны были сдержать свеи, если бы предстояло прорываться к своей сотне. Для Большаки с Ансгаром тоже нашлись лоси раненых воев. Так, втроем, выехали они навстречу свейской колонне, заранее договорившись, куда будут прорываться в случае обострения положения. Правда, позади, отстав на два десятка шагов, за сотниками и конунгом следовали два десятка воев на лосях. Лоси при прорыве всегда предпочтительнее лошадей, потому что грудью, весом и рогами прорубают себе дорогу там, где лошади часто вязнут среди тесноты человеческих тел, спотыкаются о них и падают, роняя и всадника. Лось при беге передние ноги поднимает выше и потому не спотыкается, к тому же всегда норовит ударить передним копытом, чтобы убрать перед собой препятствие. На человека такой удар оказывает действие удара торцом бревна.
Место для встречи славяне выбрали сами и даже остановились в этом месте, чтобы дождаться свеев. Место было удачное в том плане, что его хорошо было видно стрельцам, которые не позволили бы захватить своих сотников и конунга и прикрыли бы их прорыв своими стрелами. Естественно, каждый из стрельцов уже держал между пальцами левой руки по четыре зажатые стрелы, готовый выпустить их одну за другой. Еще четыре стрелы уже были приготовлены для следующей серии выстрелов.
Там, на открытом месте, под светом яркой молодой луны, лоси были остановлены. Ждать оставалось недолго. Свеи, тяжело ступая, двигались в их сторону. И впереди шел ярл Сигтюргг Золотые Уши, используя вместо посоха свой меч вместе с ножнами. Завидев славянских сотников и конунга, ярл замедлил шаги, потом сделал знак рукой, приказывая ближайшим за ним рядам остановиться. Но сам без страха и сомнения подошел ближе.
– Мой юный друг, – сразу обратился он к Ансгару, предпочитая не считаться с присутствием здесь славянских сотников. – К нашему несчастью, шторм полностью уничтожил наши лодки со всеми нашими припасами. И мы вынуждены обратиться к тебе с просьбой отдать нам ладьи нанятых тобой славян. Естественно, мы компенсируем тебе все финансовые потери и, как только разделаемся с Домом Синего Ворона, разделаемся и с Торольфом Одноглазым, чтобы он больше не мешал тебе занять достойное место, которое прежде занимал твой славный отец и мой хороший друг. У меня во время шторма погибло около пятисот человек. Это большие потери, тем не менее в наших рядах осталось чуть больше тысячи воинов. И мы сумеем завершить то, что начали, и тебе помочь тоже сумеем. Можешь в этом не сомневаться…
Большака переводил слова ярла Овсеню, который молча и без комментариев снял топор с рогов Улича. Но, выслушав слова Сигтюргга и не дожидаясь, когда соберется с мыслями и ответит Ансгар, Большака сам решил сказать:
– А как же твое колдовство, ярл? Неужели оно не смогло тебе помочь против Гунналуга? Помнится, ты чуть не клялся, что остановишь шторм своими заклинаниями. На что же ты в дальнейшем надеешься? Гунналуг не оставит от тебя и твоего войска ничего, кроме твоих золотых ушей. Их он возьмет себе на память, потому что любит, как говорят, золото. И кто тогда будет помогать юному конунгу занять его законное место?