Огненное сердце
Шрифт:
— Эй, когда же ты так успел облезть? Вчера же только был, как пушистая подушка! Заболел?
Кот мурчал и лез куда-то на плечо, путаясь в моих волосах. Я нетерпеливо отыскала взглядом резной домик на заднем дворе, погладила кота и, не без усилий оторвав животину от себя — кошар был явно против! — опустила его на пол.
Сидя в домике в глубокой думе, я услышала доносящиеся с улицы девичьи хихикания. Одну узнала сразу, вторая была незнакома. Я поспешила на улицу.
— Ринка!
Хихиканье стихло.
— Кати? Ох, Драккати, это ты! — Ринка кинулась
— Это какие?
— Ну, что тебя того… Обесчестили и убили. А воевода спасти пытался, да только не успел!
Ринка ещё раз пискнула и радостно повисла у меня на шее. Ночь становилась всё темнее и темнее…
— Ринка, если ты меня сейчас не отпустишь, я точно умру.
Ринка непонимающе отстранилась.
— От удушья, Ринкания!
— Ой, прости, Дракки! — Ринь смущённо убрала свои загребущие ручки. — Рассказывай, как ты? Выглядишь как бледная немочь!
— От немочи слышу! — буркнула я, но тут же улыбнулась. — Я в порядке. Ну, почти. Голова иногда кружится, и рука как чужая, а так… Короче, не дождётесь! А что вы тут делаете среди ночи?
Девушки переглянулись.
— Слушай, - загадочно шепнула Ринка, - а ты уже насколько хорошо себя чувствуешь?
— Ну-у…
— В общем так. Это Никоя! — Она взяла за руку девушку с тонкой трогательной косичкой. — И мы идём… к заброшенному дому!
Теперь настала моя очередь удивляться:
— Зачем?
— Увидишь, — кокетливо качнула головой подруга.
Я колебалась.
— Надеюсь, пойдём не через колодец?
— Почему? А! Ты же ничего не знаешь! Да не бойся, волдырей больше не будет!
Как это не будет? Мы по воздуху, как птички, полетим? Но спорить с Ринкой я не стала. Раз подруга говорит, значит, так и есть. Перешептываясь, мы спустились по улочке вниз и миновали мост в Заречье. Никоя оказалась молчаливой и нашу беседу не поддерживала. Только рассказала, что её брат погиб, что она осталась одна, и что ей семнадцать лет.
— Слушай, Рин, я никогда тебя не спрашивала… А сколько тебе лет?
— Да вот весной было двадцать! Мы же ещё салинийскую наливку с корабля стащили, помнишь?
— Помню! И пили в девичьей до утра, а утром сварили уху с порчун-травой вместо петрушки! — Мы рассмеялись. — Потом вся община, что у нас обедала, сидела по задним дворам! Ух, старейшина лютовал! Три дня потом в поле картошку пололи! И смешно и грустно…
— А тебе сколько? — Ринка отмеряла шаги в недорогих сапожках, всё больше ускоряясь.
— А я на год старше тебя. Я тут вообще самая старая!
— Такие мы старые, красивые и незаамууужнииее…
Мы захихикали.
— Слушай, Ринь, а где Аника? Что с ней?
— С ней-то всё в порядке. Коз пасёт в Заречье, сорняки полет. Вот ты мне скажи, что всё-таки у вас там произошло?
Ринкино любопытство — это отдельная песня!
— А что ты знаешь? — осторожно поинтересовалась я. Ей только дай волю, по секрету всему свету…
— Ну, что вы из-за Жаника подрались. И что он вас разнимал. А потом приказал
— Почти так и было…
Ринкания что-то обдумывала, нервно теребя кончик рыжего локона.
— Кати, а правда, что у вас с воеводой роман?
Я аж притормозила:
— Чего?
— Ну, слухи, знаешь ли. Что он ночует с тобой, а старейшина вас покрывает…
Увидев, как вытянулось мое и без того изумлённое лицо, Ринка вынесла вердикт:
— Ясно. Ты не в курсе.
— Ринка!
— Да ладно, чего ты… Я просто уточнить хотела, интересно же. Может, и на меня снизойдёт благодать воеводова… — Ринка мечтательно закатила глаза. — Когда–нибудь.
Я изобразила всенародную скорбь:
— Как ты могла поверить такому?
Мы приближались к зарослям щипун-травы, за которыми находился колодец, и я инстинктивно замедлила шаг. Противных жгучих стеблей не было. Ринка победно обернулась:
— Я же говорила! Выжгли их по приказу воеводы! Теперь хоть в урочище к колодцу ходить не надо, этот рядом совсем!
— А мне нравится в урочище... — Я оглядела почерневшие остатки стеблей. — Там лучше.
Миновав опалённую окраину, мы свернули вбок, к свежевыделанной ограде из прутьев.
— Пригнитесь! — скомандовала рыжая бестия.
Мы послушно присели под оградой, вслушиваясь в предрассветную тишину. Откуда-то доносились странные посвистывающие звуки, но их источник я не могла определить.
— Вооот он, свет очей моих!
– восхищённо протянула подруга.
За старым заброшенным домом открывалась интересная картина: танцующий с оружием высокий воин, сначала плавными, а затем резкими движениями перетекал из стойки в стойку, замирая каждый раз по завершении серии ударов по мнимой мишени. Длинные волосы были собраны в хвост и перехвачены шнурами по всей длине. Отсветы яркой луны переливались на красивом, мощном теле, подчёркивая каждое движение мускулов на обнажённом торсе.
Несмотря на внушительные габариты, была в нём и сила, и лёгкость. Череда колющих ударов, рассекающий взмах, разворот в прыжке по оси древка секиры... Я заворожённо наблюдала за красивым танцем. Мне ещё никогда не приходилось видеть, как тренируются воины. От восхищения я забыла, где нахожусь!
С трудом оторвав взгляд от чарующей картины, я посмотрела на девушек. Ринка и Никоя, как две статуэтки, замерли в восхищении с благоговейными лицами. Только тень изгороди мешала мне точно определить степень их зачарованности. Я подалась немного вперёд, меняя позу в затёкших ногах с корточек на колени. Раздался громкий хруст ломающейся ветки. Воин замер. Я припала подбородком к коленям и инстинктивно закрыла голову руками. Выставив секиру вперёд, мужчина смотрел в нашу сторону. Из кустов выскочили две незнакомые девичьи фигурки. Ринка решила, что нам, пожалуй, тоже пора, и рванула с места. Мы с Никоей бросились следом. Только миновав колодец с обугленными стеблями, мы наконец почувствовали себя в безопасности и рассмеялись.