Огненные птицы
Шрифт:
Энди внимательно смотрел на исписанные листочки, и в нем пробуждалась хорошо знакомая страсть исследователя.
– Да это весьма кропотливая работа. Все эти отсылы снабжены указанием номеров страниц и названий книг.
– Зачем Шарлотта прятала эти дневники? – спросила Лили.
– Не думаю, чтобы она стала их специально прятать, – объяснила Сьюзен. – Мне кажется, она просто положила их в этот секретный ящик в своей спальне и потом забыла о них. К тому же, она часто уезжала и подолгу не жила здесь. А когда они с Ирэн отправились в Париж, она об этом начисто забыла, так и не вернув их обратно в библиотеку. А потом, когда она приехала сюда, разум ее уже
– Понятно, – сказала Лили. – А что там говорится об этом медальоне.
Сьюзен едва заметно вздрогнула. В отличие от Марка и Мануэля, она не горела желанием забрать у Лили этот фрагмент медальона. Она симпатизировала американке и от души сочувствовала ей, этой девушке, которой так сильно не повезло с ее настоящими родителями. Сьюзен хотелось лишь просто заполнить отдельные белые пятна неизвестности для удовлетворения своего любопытства.
– Не думаю, чтобы это смогло дать нам исчерпывающее объяснение. Джозеф, разумеется, упоминает о том, что медальон этот решено было поделить на части и о том, что один из кусочков отправился в Нью-Йорк вместе с его братом Роджером. Он посвятил этому целых два абзаца. Кроме этого, есть еще одно указание на это – письмо от Софьи, в котором сказано, что часть медальона должна отправиться в Америку.
– Что за письмо? – полюбопытствовал Энди.
Сьюзен пожала плечами.
– Понятия не имею. Во всяком случае, Роджер не желал ехать туда. Он вообще не хотел иметь ничего общего с бизнесом, он мечтал быть художником. – «Сущий бред» – как всегда по этому поводу высказался Джозеф.
В дверь очень деликатно постучали, и вошел дворецкий, объявив, что мисс Крамер просят к телефону. Лили последовала за ним и через несколько минут вернулась.
– Это Ирэн, – сообщила она Энди. – Она звонила от Лой. Они пожелали осведомиться, как обстоят мои дела.
Да, воистину, должен был наступить конец света, чтобы Ирэн Пэтуорт Крамер отважилась бы на междугородный телефонный звонок лишь для того, чтобы узнать, как мои дела.
Сьюзен от изумления открыла рот, и при этом у нее даже вырвалось какое-то невнятное восклицание, которое она безуспешно пыталась приглушить поднесенной ко рту ладонью. Но было поздно. Энди и Лили изумленно уставилась на нее.
– Вы сказали Ирэн Пэтуорт?
– Ирэн Пэтуорт Крамер, – торжественно объявила Лили, – моя мать, во всяком случае, женщина, вырастившая меня, та которую я воспринимала как мать. Лой Перес наделила ее такими полномочиями через несколько дней после моего появления на свет.
Энди повернулся к Сьюзен.
– Тебе ведь известно о причастности Ирэн к тому событию, которое имело место в Суоннинг-Парке? Уверен, что известно. Я всегда подозревал, что ты знаешь об этом. Ты ведь была в курсе всего, когда мой папенька носился как угорелый, выметая все, что хоть отдаленно могло послужить хоть косвенной уликой, хоть малейшей зацепкой после убийства…
Сьюзен, поколебавшись, вздохнула.
– Я думаю, что сейчас отрицать это бессмысленно. Но нельзя сказать, что я была, как ты выражаешься «в курсе». Когда Аманда Престон-Уайльд застрелила своего мужа, мне было всего одиннадцать лет. Единственное, что запечатлелось в моей памяти, так это слова дядюшки Йэна о том, что нам, мол, не следует распускать языки, если сюда заявятся эти типы из газет. В особенности нельзя было распространяться о секретарше Аманды Ирэн Пэтуорт.
– А чего ради ты держала это в себе все эти годы? Почему ты мне ничего не рассказала тогда, когда я впервые спросил тебя об этом в семьдесят первом году? И я не могу сказать,
Сьюзен покачала головой.
– Ничего подобного! Она была очень молодой, когда это произошло. И всегда помнила то, что мне приходилось случайно слышать от взрослых: Ирэн была невинной жертвой. Вдохновительницами всего этого были Аманда и Шарлотта. Конечно, я свято верила, что Аманды уже не было на свете. Я и сейчас думаю, что она покончила жизнь самоубийством после того, как убила Эмери. Ты говоришь, Шарлотта не в себе. Стало быть теперь осталась лишь Ирэн, которая пребывает в здравом уме. И если бы она была достойна защиты и поддержки тогда, в тридцать девятом, то в таком случае она была бы достойна защиты и поддержки и в семьдесят первом.
– Черт возьми, – бормотал Энди. – Стоит мне только подумать о том, сколько бы ты смогла мне сберечь сил и времени…
– Да не сердись ты на меня за это, – протестовала Сьюзен. – Вспомни, как я тогда на Рождество, когда ты был в Кордове, натолкнула тебя на Шарлотту, заговорив с ней.
– Мне кажется, я помню это. Хотя весьма смутно. Но тогда я был не в состоянии усмотреть никакой связи.
Сьюзен закрыла один из томиков, лежавших на столе.
– Ладно, это не моя вина. А теперь твоя очередь ответить на один вопрос. Какое отношение все это имеет к Лой Перес?
– Ты знакома с Лой? – последовал контрвопрос Энди, он очень старался, чтобы это прозвучало как можно безразличнее.
– Конечно. И к тому же, все знали о том, что было у нее с Диего. Сьюзен сделала вид, что поглощена дневниками, стараясь не смотреть на Лили.
– И Лой была частым гостем в Кордове, куда приезжала навестить дядюшку Мануэля. Они сотрудничали во время войны. Лой – истинная героиня. Мануэль мне рассказывал о ней самые невероятные истории.
Энди и Лили посмотрели друг на друга. Именно имя Ирэн и заставило Сьюзен вздрогнуть. Она понятия не имела о том, кто такая была Лой, и об обмене фамилиями и внешностью. Им было достаточно взглянуть друг на друга, чтобы все понять.
А Сьюзен это было невдомек – она была занята собственными мыслями.
– Но откуда Лой знает Ирэн? Ах да, понимаю, – сказала она, уловив, видимо связь. – Лой должна знать ее, иначе как бы она поручила ей свою дочь, когда… – Сьюзен осеклась.
– Извините, я, наверное, что-то напутала. Да и для вас, Лили, это не очень-то приятно.
– Ничего, переживу, – заверила ее Лили. – У меня опыта в этом хоть отбавляй.
25
Жерновам этой мельницы, именуемой домом Мендоза, потребовалось всего четыре дня для того, чтобы перемолоть информацию, которую Марк получил от Лили. Если бы не выходной, не воскресенье, то они обошлись бы тремя.
Об их первом успехе Лили услышала в среду вечером после ужина.
– Кофе будет подан в Длинной Галерее, – объявил Марк. – Я уже распорядился. Мне необходимо поведать вам целую историю, и это место показалось мне наиболее подходящим.
Длинная Галерея шла через все здание по второму этажу восточного крыла. Одну стену занимали окна, выходившие на розарий, а противоположная была увешана портретами предков Мендоза. Энди уже показывал ее Лили днем раньше. Между прочим, во время этого осмотра подбородки очень многих предков, взиравших на них свысока с портретов в золоченых рамах, весьма походили на подбородок Лили, хотя Энди признался ей, что доселе не был склонен замечать подобного сходства Лили с почившими в бозе пращурами.