Огненные птицы
Шрифт:
Когда они, сидя в ее гостиной, обсуждали, это издание, зазвонил телефон. Звонила, как оказалось, Лили.
– Я просто в дэпрессии… – сообщила она Лой. – После всей этой двухмесячной беготни и обещаний Эн-Би-Си заявила, что не будет заниматься ее телешоу, Си-Би-Эс и Эй-Би-Си уже от него отказались еще раньше. Значит, как сидела я, так и останусь, как дурочка, сидеть на кабеле.
Лой бормотала что-то ободряюще-сочувствующее.
– Послушай, дорогая, здесь у меня Питер. Я для него кое-что перевожу с испанского, но мы уже скоро должны закончить, так что бери такси и приезжай.
Питер нахмурился, но Лой этого не заметила, а если бы и заметила, не стала бы это никак комментировать. К тому времени, когда прибыла Лили, он снова был приветлив и любезен как всегда и решил посотрудничать с Лой в деле поднятия настроения гостьи Лой. Это было не очень легким делом. Она была действительно сильно подавлена.
– Прошу меня простить, но я действительно могу оказаться в тягость, – вздыхала Лили. – Но мне действительно очень плохо. И… – она колебалась, – я чувствую себя так, будто меня вырвали с корнями.
– Это общенациональная болезнь, – попытался смягчить ситуацию Питер. – Все американцы чувствуют себя так.
– На меня это не распространялось, – в ее голосе явственно слышалась горечь.
– Ты имеешь в виду то захолустье, откуда ты родом? – Он взъерошил ей волосы, зная, что она этого терпеть не может.
Лили мотнула головой.
– Не то я имею в виду, – ответила она и сделала большой глоток шерри из бокала, предложенного ей Лой.
Как и испанский коньяк, херес тоже являлся частью образа жизни Лой.
– Что тебе сказать, чтобы тебя могло приободрить? – спросил ее Питер.
– Ничего. Я думаю, мне лучше уйти. Я действительно никудышный член компании сейчас. – Лили поднялась, но голос Лой остановил ее.
– Пожалуйста, сядь. И, минуточку внимания, вы оба, пожалуйста. Мне кажется, сейчас именно то время, чтобы ознакомить вас обоих с той идеей, которая возникла у меня уже Бог знает когда. – Лой для большего эффекта сделала паузу. – Я хочу, чтобы вы оба занялись бизнесом.
– Безумие, – так оценила это высказывание Лили.
– И каким же? – поинтересовался Питер. – Петь и танцевать?
И он, и Лили стали наперебой задавать Лой вопросы, но та подняла руку, призывая к тишине.
– Не надо быть такими негативистами, выслушайте меня до конца.
В сути своей рассуждения Лой основывались на трех простых суждениях. Лили очень уставала и за свою работу явно недополучала, ее основные таланты и способности оставались большей частью невостребованными.
– Этот человек, этот Керри, что он в действительности сделал для тебя? Ты всегда говорила о нем в связи с какими-то планами, проектами, задумками, но, как я могу судить, очень и очень немногие из них принесли реальные плоды. Четыре года ты ведешь телепередачу, тысячи, десятки тысяч людей знают тебя в лицо и по имени, а что с того?
– Питер же, – продолжала Лой, – застрял в этом небольшом озерце, которое при всем его желании не может выйти из берегов и превратиться в море. Ему пришлось много и долго работать. Но рынок как был, так и остается очень ограниченным для такого рода изданий, и как бы он не лез из кожи вон, он таким и останется.
– И теперь третье, – продолжала
– Которое состоит в… – вопросил Питер, не особенно стараясь скрыть свой скептицизм.
– Качественная жизнь, – ответила Лой. – Она была захвачена этой идеей и изо всех сил старалась передать свой запал энтузиазма своим собеседникам. – Дорогостоящая качественная жизнь… и ее воплощение в домах, где живут, в еде, которую люди ставят на стол или им ставят на стол. Их читательские вкусы и склонности.
Последняя фраза заставила Питера задуматься над ее словами. Лили, слушая аргументацию Лой, кивала головой, но отправилась домой в том же подавленном состоянии, в котором приехала. Прошло несколько дней и этот разговор выветрился из ее головы. А вот Питер его хорошо запомнил.
За две недели до Рождества. Питер звонил у дверей особняка Лой. Было около восьми вечера.
– Извините, ради Бога, что я так, без предупреждения вваливаюсь к вам, – оправдывался он. – Это ничего, что я приехал? Я вам не помешал?
– Разумеется, вы мне не помешали. Поднимайтесь ко мне, там уютнее.
Она довольно долго инструктировала дворецкого насчет кофе и коньяка, потом привела своего нежданного гостя в небольшую, действительно уютную гостиную, примыкавшую к ее спальне. Это была маленькая и премиленькая комнатка. Здесь стояло кресло, такое широкое, что уместиться в нем можно было вдвоем, кроме того еще стул и столик. Стены были обиты ситцем, рисунок ткани представлял собой бледно-голубые силуэты птиц и стилизованную листву лимонного дерева. Наличие этой ткани придавало комнате уют и индивидуальность.
Питеру уже приходилось один раз побывать здесь. Но тогда они были здесь вдвоем с Лили. А на этот раз визит был волнительно-интимный. Лой была сегодня в том самом зеленом платье, в котором она обычно принимала гостей и в котором она впервые принимала его чуть больше полугода назад. А ему казалось, что прошло больше… Ему казалось, что он знает эту женщину всю жизнь.
«Нет, – поправил он себя, – как будто он искал ее всю свою жизнь».
– Вы прекрасно выглядите, – сообщил ей Питер.
Лой убрала со стола письменные принадлежности, разложенные на столе.
– Благодарю вас. Вы пришли лишь затем, чтобы говорить мне комплименты?
– Нет, не только. Но мне вдруг показалось, что именно это важнее для меня, чем то, ради чего я действительно пришел. – Он даже слегка охрип от чувств, нахлынувших на него.
Лой неподвижно стояла, не глядя на него.
– Питер, дорогой мой Питер, пожалуйста, давайте поговорим с вами о том, что вы мне собирались сообщить.
– Почему? – Он сделал шаг к ней.
Было видно как женщина напряглась.
– Потому что так будет лучше, – ответила она. – Прошу вас. Вы знаете, ведь я очень хорошо к вам отношусь. Я очень ценю нашу с вами дружбу и не надо ее портить.