Огненные версты
Шрифт:
На ходу кивком головы здороваюсь с ними. В комнате дым стоит коромыслом. На длинном столе разложена большая карта, над которой склонились комкор генерал Родин и начальник штаба полковник Еремеев.
Протискиваюсь к столу, докладываю о своем прибытии.
Генерал Родин, оторвавшись от карты, молча протянул мне руку, затем сказал:
— Вот и хорошо, что прибыл. Теперь, кажется, все в сборе.
Офицеры гасят папиросы, поближе придвигаются к столу, торопливо извлекают из полевых сумок топокарты.
В притихшем штабном
Генерал Г. С. Родин говорит не спеша, словно взвешивая каждое слово. Он называет район сбора, и на топокарту каждый из нас наносит нужные знаки.
— Штаб корпуса уже разработал порядок передвижения, — продолжал генерал, — доводим его до вас.
Предстояло совершить комбинированный марш в 300—350 километров. Танки переправить по железной дороге, мотопехоту, тылы — своим ходом.
Были определены сроки, намечены для каждой бригады маршруты движения. Времени на сборы отводилось немного. Командир корпуса предупредил:
— Торопить людей не следует, надо тщательно подготовиться к маршу.
Рассветало. Небо затянули тучи, моросил мелкий дождь. Резко похолодало. На небольшой высоте в сторону фронта прошло несколько бомбардировщиков.
В штабе я застал подполковника Богомолова.
— Михаил Георгиевич, я уже в курсе дела, — опередил он меня. — Сообщил начальник политотдела корпуса полковник Шелунов. Сейчас придут подполковник Кременецкий и другие офицеры штаба.
Вскоре в штаб прибыли Кременецкий, его заместитель капитан Пшеничнер, начальники служб, офицеры политотдела.
На карты легли пунктиры, условные обозначения, цветным карандашом был намечен маршрут движения. Штаб бригады под руководством подполковника Кременецкого составил подробный план работ, связанных с передислокацией.
Сбор всего офицерского состава назначили на девять часов утра. Шел дождь, и комсостав собрался в летнем клубе: небольшой навес предохранял от разразившегося ливня.
Все было решено за каких-нибудь полтора-два часа. Начальником эшелона был назначен мой заместитель — подполковник В. И. Панфилов, колонну автотранспорта возглавлял я.
Неожиданно ко мне подбежала военврач из медсанвзвода Дора Ефимовна Гриценко. До недавнего времени она работала врачом в одной из больниц Челябинска. На призыв обкома партии откликнулась одной из первых. Так она оказалась в нашей бригаде.
Увидев взволнованную женщину, я встревожился:
— Что случилось?
— Больные услыхали о том, что выезжаем на фронт, и разбежались по подразделениям, — с тревогой сообщила Дора Ефимовна.
Я пытался успокоить военврача.
— Как же так? Они ведь находились на излечении, у одного даже температура…
— Возвратим всех в санчасть, — пообещал я ей.
Перед обедом весь личный состав бригады
Заметно взволнован комсорг зенитно-пулеметной роты младший сержант Валентин Чернов. Он говорит о той высокой чести, которой удостоились челябинцы, призывает товарищей по оружию в жарких схватках с врагом оправдать доверие Родины, смело сражаться с ненавистным врагом.
Вдохновляющую речь произнес парторг первой танковой роты Кружилин. Он сказал:
— Родина пылает в огне. Враг еще топчет нашу священную землю. Стоны и страдания советских людей на оккупированной земле болью отзываются в наших сердцах. Мы спешим к вам, дорогие советские братья и сестры, Мы очистим нашу землю от врагов.
Выступали солдаты, сержанты, офицеры. Они клялись быть верными военной присяге, заверяли, что наказ земляков выполнят с честью.
Казалось, что не так-то трудно совершить марш. Но уже с самого начала мы столкнулись с определенными трудностями. В назначенное время не оказалось железнодорожного состава. Люди начали нервничать, кто-то в темноте зло ругался.
К двенадцати часам ночи подали состав. Соблюдая светомаскировку, на открытые площадки начали заезжать танки. Механики-водители умело держались за рычаги управления. В этом — большая заслуга командиров экипажей.
На платформах вскоре оказались все боевые машины. Без суеты и шума танкисты укрепляли боевую технику. Загрузили продовольствие, боеприпасы. Подцепили вагоны для людей. А дождь по-прежнему не утихал. Зло сверкали молнии, на миг освещая мокрые лица солдат.
Командир танкового батальона гвардии капитан И. С. Пупков (1945 г.).
Я остановился возле экипажа лейтенанта Ивана Пупкова.
— Порядок, товарищ подполковник, — вытирая руки о мокрый комбинезон, сказал офицер. — Теперь до Берлина можно ехать. Закрепили, что надо.
— Скажем, до Берлина не будем ехать, — а воевать наверняка там придется, — на шутку ответил я. — Так что готовьтесь.
— Только бы уцелеть до тех пор. Эх, и дали бы фашистам в их логове жару.
— Дойдем, товарищи, обязательно дойдем, — убежденно сказал я.
— Что же, спасибо за теплое слово, товарищ комбриг, — задумчиво сказал Пупков. — Будем стараться.
И вот наконец подполковник Панфилов докладывает мне о готовности эшелона к отправке. Жму ему на прощание руку, желаю удачи в пути.