Огненный адепт
Шрифт:
— Трусы! — рявкнул Дилль, посылая им в спины огонь, но его шар лишь разорвал на куски закрывшуюся дверь. — Ну, кто ещё хочет испытать драконьей ярости?
Главы кланов вжались в пол, маскируясь под обломки кресел, господин Луавиль перестал кричать о непозволительности магических поединков и спрятался за троном. И лишь самозванец изображал статую. Тронный зал начал наполняться дымом от горящих обломков двери и обивки стены.
— Адепт, остановись! — послышался чей-то смутно знакомый голос. — Начинай выход, вспомни заснеженное поле…
—
Тот, кто кричал, взмахнул руками, а ещё двое, что стояли за его спиной, рухнули на пол. Огненный шар по крутой дуге облетел людей и превратил в обугленные щепки створки высоких дверей. Дилль взвыл от ярости и начал собирать всю доступную ему мощь — сейчас он испепелит врагов, и никакие увёртки им уже не помогут. Пусть хоть зароются в каменный пол — он превратит камень в раскалённое месиво.
Багровая пелена вдруг уплотнилась и превратилась в густую тьму. Душную и безмолвную. Сознание Дилля погасло, словно искра на сильном ветру. Он рухнул, но уже не чувствовал этого.
Глава 36
Он летел в тёмном бескрайнем небе. Далеко-далеко вверху сверкали колючие искры звёзд, а внизу клубились серо-чёрные комки облаков. Он никогда не чувствовал себя таким свободным. Он мог взмыть в ледяную пустоту и дотянуться до звёзд, или, напротив, спуститься к спящей земле. Он мог устремиться вперёд с такой скоростью, что ветер начинал завывать в ушах, или зависнуть на месте, чувствуя, как воздух ласково обдувает его разгорячённое тело. Вот он какой — настоящий полёт!
Небесные просторы манили: они приглашали его стать частью неба и свысока наблюдать за суетной жизнью тех, кто был обречён влачить жалкое существование на земной тверди. Люди, так кичащиеся своей нелепой магией воздуха, никогда не смогут по-настоящему почувствовать полёт. Куда им до драконов!
Он уже собрался отдаться на волю неба и раствориться в вечности, но что-то мешало. Какой-то назойливый шёпот, который еле слышным шорохом зудел на грани слышимости, и нарушал единство с бескрайним тёмным небом. Этот шёпот тянул к земле, как камень тянет ко дну утопленника. Безмятежное спокойствие нарушилось, и теперь он уже не мог сосредоточиться на вечности, которая только что так сильно влекла его.
Раздосадованный, он попытался оборвать связь с шёпотом, но вдруг услышал своё имя. Кто-то звал его по имени.
«Очнись же, Дилль! Ответь мне!»
Да, не так давно его звали Диллем, и он был человеком, но теперь с этим покончено. Его ждёт вечное и бескрайнее небо.
«Вернись, ты нужен Академии, Дилль.»
Отстаньте со своей Академией и дайте человеку спокойно умереть. Ни секунды покоя от этих магов.
«Ну и подыхай, если не можешь бороться. Я всегда знал, что ты — слабак».
Это кого ты слабаком назвал, демон тряпочный?!!
Едва Дилль подумал это, как камнем рухнул с тёмных небес на грешную землю. Яркие точки неведомых звёзд пропали, мимо промелькнули облака, а затем он с силой ударился о землю и, кажется, даже погрузился на несколько лиг вглубь. А, нет, просто это оказалось какое-то здание, этажи которого промелькнули перед взором Дилля, после чего он оказался в своём собственном теле.
Это он понял, когда сразу заболело разбитое в кровь и распухшее лицо, заныла сломанная рука, и острая боль начала грызть бок и спину. Как хорошо было там, в тёмном бескрайнем небе — ничего не болело, никто его не тряс, как куль с горохом…
— Да отстаньте вы все от меня! — промычал он, силясь открыть глаза.
— О, он очнулся. Продолжай, не останавливайся.
Тряска не прекращалась, Дилль с трудом сумел открыть один глаз и сквозь мутную пелену увидел чьё-то расплывчатое лицо. Да что ж такое, опять этот Мейс! Оказывается, это он так немилосердно трясёт его. А ещё смеет называться врачевателем.
— Всё, теперь давай я. А ты займись другим.
Руку Дилля пронзила резкая боль, и тут же начала стихать. Постепенно исчезла и боль в спине, а лицо окуталось прохладой. Он хотел протереть глаза, но кто-то с силой придавил его руку к полу.
— Не дёргайся.
Дилль послушно замер, чувствуя, как живительная энергия расходится по всему телу. Должно быть, он ненадолго провалился в забытьё, из которого его вывел резкий шлепок по щеке.
— Просыпайся.
«Ну и замашки! Вот не буду открывать глаза — пусть попереживают», — преисполненный упрямства решил Дилль.
— Как он?
— Жить будет. Мы его слегка подлатали. Но голова у него теперь навсегда останется свёрнутой набок. Да и руки будут сгибаться в другую сторону. А в остальном — нормально.
Дилль в панике подскочил и схватился за голову — нет, вроде бы набок не свёрнута. Да и руки, хотя и болят, но на месте и сгибаются, как положено. Он с возмущением посмотрел на ухмыляющегося мага в коричневой мантии земельного факультета, затем перевёл взгляд на… гроссмейстера Адельядо.
— Гроссмейстер? Как вы…
— Поднимайся, — голос Адельядо был холоден, как столетний лёд. — Ну, и что ты тут вытворял, демон тряпочный?
Дилль с удивлением посмотрел на гроссмейстера — надо же, тот откуда-то тоже знает это ругательство. Он с кряхтением принял сидячее положение — всё тело болело, будто пришлось кубарем скатиться с вершины высокой горы, причём, не один раз, а, минимум, дважды.
— Что за врачеватели нынче пошли, — проворчал Дилль и поморщился. — Не могли вылечить, как следует?
— Я пойду на помощь Мейсу, — сказал гроссмейстеру земельщик, не обратив на воркотню Дилля ни малейшего внимания. — Там случай практически безнадёжный — слишком много времени прошло.