Огненный цикл. Сборник научно-фантических рассказов
Шрифт:
Полковник Кейси медленно отступил назад.
— Для чего все это? — спросил он.
Дейд Грант сорвал с себя бороду и парик. Куском ткани он стер с лица грим и оказался красивым молодым человеком. Он продолжал:
— То, что он сказал вам (или, вернее, то, что вам было через него сказано), — все правда. Да, он только подобие, но он точная копия существа одной из разумных рас Галактики — расы, которая, по мнению наших психологов, показалась бы вам, будь вы тяжело и неизлечимо кеенофобичны, ужаснее любой другой. Но подлинного представителя этого вида мы не привезли с собой потому, что у этих существ есть своя собственная фобия, агорафобия —
Наши наблюдатели уверяют, что такой фобии у вас нет. Но им не вполне ясно, насколько велика ваша ксенофобичность, и единственным способом установить ее точную степень было привезти вместо кого-то что-то, на чем можно было бы ее испытать, и заодно, если это окажется возможным, установить с вами первый контакт.
Вздох полковника услышали все.
— По совести говоря, в одном смысле это приносит мне огромное облегчение. Мы, безусловно, в состоянии найти общий язык с человекоподобными, и мы найдем его, когда в этом возникнет необходимость. Но, должен признаться, это большая радость — узнать, что все-таки господствующая раса Галактики — настоящие люди, а не какие-то там человекоподобные. Второе испытание?
— Вы уже ему подвергаетесь. Зовите меня… — он щелкнул пальцами. — Как зовут другую марионетку Бергена, которую он создал после Чарли Маккарти?
Полковник заколебался, но за него дал ответ сержант-техник:
— Мортимер Снерд.
— Правильно. Тогда зовите меня Мортимером Снердом. А теперь мне, пожалуй, пора… — И он повалился навзничь на песок и закрыл глаза точно так же, как за несколько минут до этого человек-жердь.
Ослик поднял голову и просунул ее в круг через плечо сержанта.
— С куклами все, — сказал он. — Так что вы там говорили, полковник, будто господствующей расой должны быть люди или хотя бы человекоподобные? И вообще что это такое — господствующая раса?
ГЮНТЕР КУНЕРТ
МАРСИАНИН
Я хочу поведать вам о событии, которое до сих пор известно лишь немногим; я и сам узнал о нем совершенно случайно. К сожалению, нашего героя сейчас уже почти невозможно разыскать. Вот беда! Исчезновение этой личности — невосполнимая утрата для науки. Вы только подумайте: к нам с Марса прибыло живое существо! Какие мы могли бы получить сведения, насколько расширялись бы наши представления о Вселенной после одной-единственной беседы с ним!
Однако буду последователен… Показания свидетелей его появления абсолютно достоверны: все это запротоколировано.
2 сентября 196… года в 21.00 крестьянин Иохен Кнезер, выйдя из деревенского кабачка, неожиданно услышал резкий свистящий звук. Он огляделся вокруг. Маленькая немецкая деревушка Гумбиц, затерянная в глубине страны, спала мирным сном. Но свист не прекратился, а, напротив, усилился, и Кнезеру пришла в голову мысль, что, пожалуй, следует взглянуть на небо. И верно, со стороны горизонта на довольно большой высоте летел какой-то таинственный плоский предмет, светящийся в темноте. Летательный аппарат — так, видимо, следует его называть — с каждой минутой все увеличивался, оставляя позади себя сверкающий шлейф, затем начал снижаться, выпустил яркий сноп огня и рухнул где-то за деревней.
«Что за черт!» — произнес Йохен Кнезер и озадаченно почесал затылок. Потом набил трубку, ибо лучше соображал, затягиваясь табаком, и когда, закурив,
— За деревней большая тарелка упала. Вся в огне. И светится. Вдруг там беда с кем!
У него, верно, не все дома, ответили ему, и вообще он плохо переносит пиво, так что лучше бы ему прекратить свои глупые шутки. Но Кнезер не унимался. Еще раз набив трубку, он рассказал, на сей раз обстоятельнее, о том, что увидел. Наконец ему удалось расшевелить двух приятелей, которые поверили ему настолько, что решились пойти вместе с ним.
Уже по дороге они заметили красноватое зарево над крышам. Когда же вскорости достигли поляны за окраиной деревни, их глазам предстало необычное зрелище.
На поляне еще пылали обломки таинственного летательного аппарата — зеленые, голубые, красные языки пламени лизали его изуродованную поверхность. Жар был уже невелик, и все трое подошли поближе. Некоторые части аппарата обуглились настолько, что рассыпались при первом же прикосновении. Друзья собирались вернуться в кабачок, чтобы обсудить происшествие, как вдруг возле обломков заметили длинное темное тело. Приблизившись, они поняли, что это человек, но не было ясно, жив ли он. Они приподняли его и убедились, что он еще дышит. Тогда его отнесли в ближайший дом и, объяснив все хозяевам, уложили в постель. После этого приятели вернулись в кабачок и сообщили остальным потрясающую новость. В ту ночь они еще долго не расходились.
Когда на следующее утро пострадавший очнулся, он увидел перед собой толпу крестьян. Глаза незнакомца забегали по лицам, выражая крайнее недоумение.
— Не хотели бы вы поесть? — спросила хозяйка, но незнакомец ответил на непонятном для всех языке.
— Иностранец! — воскликнули крестьяне. — Карл, поди-ка сюда. Ты же был в плену у англичан, вот и поговори с ним…
Карл, преисполненный чувства собственного достоинства, подошел к постели:
— Хау ду ю ду, мистер? Ар ю, э-э, больны? Андестенд? Ай эм э фармер. Ар ю, э-э, летчик, э-э, забыл уж, как по-ихнему летчик. Сейчас. Ар ю пилот?
Собравшиеся в комнате напряженно прислушивались.
Незнакомец покачал головой и заговорил:
— Глюм. Эвиллия унте крама. Глюм.
Он приподнялся, ткнул себя в грудь указательным пальцем тонкой, бледной руки и повторил: «Глюм!» Крестьяне переглянулись и постучали пальцами по лбу.
— Он явно голову ушиб… — пробормотал один, а другой добавил:
— Надо бы сдать его в полицию.
Так они и сделали. Незнакомец, чудом оставшийся в живых после катастрофы, был передан полиции, и его отправили в окружной центр, где сдали властям. Там от него прежде всего потребовали разрешения на въезд, но ничего не добились. Его передавали из инстанции в инстанцию, пока в дело не вмешался магистрат.
И незнакомец предстал перед магистратом. О том, как проходило заседание, я могу сообщить подробно со слов свидетеля, служащего магистрата Иоганнеса Бекля.
Незнакомца ввели. Жестом предложили ему расположиться на одном из стульев напротив комиссии, и члены магистрата, среди которых были и филологи, качали допрос, который я привожу дословно.
— Как нам стало известно, молодой человек, вы называете себя Глюмом, и мы выяснили точно, что имени у вас нет. Что вы на это скажете?
— Бримм!