Огненный глаз Тенгри
Шрифт:
Мария остановилась возле меня, подняла пистолет, обводя стволом окружающие кусты и выстрелила еще раз в шевелящиеся среди ветвей тени. Ослепительная вспышка, оглушительный грохот и дымный шар, мгновенно поглотивший листву. Только теперь я догадался, что Мария стреляла светошумовыми патронами.
— Ты очень вовремя, родная! — попытался улыбнуться я, с трудом поднимаясь на ноги.
Мария коротко глянула на меня, отобрала ключи, открыла дверь подъезда и втолкнула меня внутрь. Лишь когда дверь автоматически закрылась, Мария бросила пистолет на пол и прижалась ко мне, крепко обхватив
— Пойдем домой, Маша, а то всех соседей распугаем.
— Живой! — всхлипнула вдруг она и принялась неистово целовать мою распухшую физиономию.
— М-машенька, — простонал я, уворачиваясь, — больно! Подбери пистолет и пошли в лифт.
Она быстро закивала, подняла оружие за ствол и протянула мне. Я засунул пистолет за пояс на животе и заковылял к лифту. И вовремя! Из квартиры напротив высунулась сизая небритая харя и сипло поинтересовалась:
— Хто пальбу устроил, мать их?!..
— Инопланетяне, Силыч, — через силу улыбнулся я соседу. — Вот видишь, — показал на пистолет, — отстреливаться пришлось.
— А-а, тарелочки! — зловеще сказал Силыч.
— Алиенсы, блин, замучили! — сказал я, нажимая кнопку вызова лифта.
— Ну и как? Замочил хоть одного?
— Еще бы! Я из «волыны» штук пять, а она вон, — кивнул я на притихшую Марию, — из базуки прямой наводкой, прямо под обтекатель!
— Ну-у?!
— А то! Капец всем. Больше не сунутся, — я шагнул в лифт, увлекая за собой растерянно хлопающую глазами Машу. — Бывай, Силыч!
Ответа соседа мы не дождались — двери кабины на время отрезали нас от внешнего мира, предоставив самим себе.
— Что это было, Дима? Что это за тип? — Мария наконец обрела дар речи.
— Это у нас игра такая, — сказал я. — Силыч — бывший десантник. К сожалению, спившийся окончательно. Уж не знаю, где он служил, но похоже, однажды имел какой-то опыт общения с НЛО. Это событие так его потрясло, что Силыч теперь всюду ищет следы их пребывания и мечтает дать достойный отпор инопланетным агрессорам.
— Да уж, а если эти агрессоры свои, местные?.. — Мария заглянула мне в глаза. — Знаешь, на что это было похоже?
— На сиддху [42] управления чужим сознанием.
— Я не знаю, что такое сиддха, но в тюркском шаманизме этот феномен называется «былы анны» [43] . Овладевший им поднимается на уровень Белого кама!
— Я так и подумал, — кивнул я, отпирая дверь. — Заходи, будь как дома!
42
В практике индийских йогов так называются некоторые сверхчувственные способности.
43
Распределение сознания (тюрк.).
— Дима, я боюсь! Что происходит?..
— Давай завтра поговорим, ладно? Очень тебя прошу, обработай мне спину и голову, и ляжем спать. Я ужасно устал…
— Хорошо, милый.
—
Западная Сибирь, городок Кузнецк, 31 января 1756 года
— Эй, барин, тута вам письмо срочное! Из самого Санкт-Питерсбурха!
— А, давай, давай, Тимоха! Может, чего дельное по поводу уговора господин Синельников прислал?
Федор, сидевший на лавке разморенный после бани, в одном исподнем, отставил братину с квасом и с жадностью схватил серый конверт. «Надо же! В самом деле из Петербурга депеша…» — он лихорадочно сорвал сургучные печати. Внутри оказался сложенный вдвое лист такой же серой бумаги, но с гербом. Аккуратным почерком, так что прочитать текст не составило труда, было написано: «Милостивый государь!
С прискорбием уполномочены сообщить Вам, что Ваш брат Степан Петрович Крашенинников преставился 26 декабря 1755 года от Рождества Христова в собственной постели и от естественной причины, вызванной ухудшением здоровья.
Настоящим уведомляем Вас, что Вы вступили в права наследства и Вам надлежит получить опись имущества и грамоту на владение в конторе душеприказчика Неклюдова, что на Литейном проспекте в желательные для Вас сроки…» В письме было что-то еще, но Федор не мог читать дальше.
— Как же так?! Степан?!.. Господи ты боже мой! Да что же это деется?!.. — Он метнулся в горницу, потом снова к столу, потом опять в горницу, схватил штаны, одеваясь, закричал:
— Тимоха! Скорей, запрягай Пеструху, мне ехать надобно…
— Куды ж, барин, собрались-то? Аль случилось чего? — засуетился слуга.
— Брат у меня помер!
— Господи Иисусе! Это ж который?
— Ученый. В Петербурге. Я тебе рассказывал… Что стоишь как пень? Беги запрягай!
— Да куды ж вы на Пеструхе-то?! До Питерсбурха, что ли, ехать собрались?
— Балда! К воеводе я…
— Дык, брат-то, поди, давно помер? Федор вдруг замер, потом обессилено опустился на лавку, уронив кафтан.
— И впрямь, чего это я?.. Эх, Степа, Степа… Ладно, пойду хоть свечку за упокой души его поставлю, да сорокоуст закажу.
Федор медленно оделся, нахлобучил лисий треух, сунул ноги в огромные пимы и вышел в снежную январскую круговерть…
Глава 8
Западная Сибирь. Томск 26 июня 20… года
Проснулся я рано. Многочисленные царапины и «клювотычины» немилосердно саднили и чесались, заботливо обработанные Марией с помощью антисептика и водки. Осторожно умывшись, я оглядел в зеркале свою потрепанную физиономию. На удивление повреждений оказалось на порядок меньше, чем я предполагал. Самую большую царапину, через весь лоб, я аккуратно замазал тональным кремом из Машиной косметички. Потом обследовал голову, но нашел лишь две запекшиеся ссадины на макушке и за правым ухом. Исцарапанные руки пришлось замаскировать длинными рукавами рубашки. День снова предполагал быть жарким, и я заранее настроился на испытание. В общем и целом, потери, понесенные мной вчера вечером, выглядели неприятными, но терпимыми.