Огненный крест. Книги 1 и 2
Шрифт:
Он чувствовал горящий шов, по которому раскалывалась от давления его голова. Он хотел, чтобы кто-нибудь пришел и раскрыл его череп, выпустив голоса наружу, оставив лишь пустой свод сияющей кости.
Он не понял, когда открыл глаза, и некоторое время оцепенело смотрел на происходящее вокруг, считая его только частью хаоса, творящегося в его голове. Люди толпились перед ним в море вращающихся цветов: голубого, красного, желтого, смешанных с зелеными и коричневыми пятнами.
Дефект зрения лишал его перспективы и заставлял видеть все фрагментарно — отдаленное скопление голов,
Его руки занемели и уже не чувствовали ничего, но боль билась в мускулах его плеч. Он потряс головой, пытаясь прочистить ее. Это было ошибкой. Ослепительная молния пронзила его голову, вызвав обильные слезы.
Он моргнул и глубоко вздохнул, желая удержать чувство реальности и прийти в себя. «Сконцентрируйся, — приказал он себе. — Держись». Поющие голоса исчезли, оставив негромкий шум в ушах. Но разговоры продолжались, и теперь он знал, что они реальны. Он мог уловить отдельные слова и удержать их в голове, пытаясь определить их значение.
— Пример.
— Губернатор.
— Веревка.
— Моча.
— Регуляторы.
— Тушеное мясо.
— Нога.
— Повесить.
— Хиллсборо.
— Вода.
«Вода». Это имело смысл. Он знал воду. Он ужасно хотел воды. Его горло пересохло, во рту как будто было что-то напихано… в нем действительно было что-то напихано, он попытался глотнуть и чуть не задохнулся.
«Губернатор». Повторно произнесенное слово заставило его взглянуть вверх. Он закрепил свое колеблющееся внимание на лице, худом и темном от жесткого выражения.
— Вы уверены? — сказало лицо. Уверен, в чем? Он ни в чем не был уверен, кроме того, что ему плохо.
— Да, сэр, — ответил другой голос, и он увидел, что рядом с первым выплыло еще одно лицо с густой темной бородой. Оно казалось знакомым. — Я видел его в лагере Хермона, с которым он разговаривал. Спросите у пленных, они подтвердят.
Первая голова кивнула, потом повернулась, обращаясь к кому-то более высокому. Глаза Роджера тоже двинулись следом, и он дернулся, когда увидел, как зеленые глаза холодно взглянули на него.
— Это Джеймс МакКуистон, — сказал зеленоглазый мужчина, кивнув в подтверждение. — Из Хаджин-Ферри.
— Вы видели, что он сражался? — первый человек теперь был виден полностью, офицер около сорока лет. В центр внимания Роджера попало слово «Джеймс МакКуистон». Он слышал о МакКуистоне… но что?
— Он убил мужчину из моего отряда, — сказал зеленоглазый гневным голосом. — Хладнокровно застрелил его, когда тот раненный лежал на земле.
Губернатор, это, должен быть, губернатор… Трайон! Это его имя!
Губернатор кивнул с хмурым выражением на лице.
— Возьмите также его, — произнес он, отворачиваясь. — Трех пока достаточно.
Двое мужчин, одетых в военные мундиры, схватили Роджера и вздернули на ноги, потом потащили волоком. Он попытался
Дуб был окружено морем людей, но они расступились, давая дорогу Роджеру и его конвоирам. Чувство необходимости вернулось к нему, сверля под черепом, словно там бегали муравьи.
«МакКуистон, — думал он, когда имя внезапно возникло в его памяти. — Джеймс МакКуистон».
МакКуистон был одним из незначительных лидеров регуляторов, представителем от Хаджин-Ферри, чьи пламенные угрозы и обвинения были напечатаны в бюллетене, который Роджер видел.
Проклятие, этот зеленоглазый… Баккли! Это был Баккли. Чувство облегчения от того, что он вспомнил его имя, сменилось потрясением, когда он понял, зачем Баккли назвал его МакКуистоном. Почему…
У него не было даже времени, чтобы сформулировать вопрос, когда последний ряд людей раздвинулся, и он увидел лошадей под деревом; над их пустыми седлами с ветвей дуба свисали петли.
Лошадей держали под уздцы, пока мужчин усаживали в седла. Листья коснулись его щеки, веточки запутались в волосах, и он инстинктивно наклонил голову, чтобы не повредить глаз.
На некотором расстоянии, на краю полянки он увидел фигуру женщины, полускрытую толпой, но с безошибочно узнаваемой фигуркой ребенка на руках; маленькая мадонна в коричневом. Ее вид заставил его резко выпрямиться; ему вспомнилась Бри с Джемми на руках.
Он резко бросился вбок и заскользил с седла. Руки поймали его и затолкали назад, сильно ударив по лицу. Он потряс головой, стряхивая слезы с глаз, и сквозь размытое пятно увидел, что мадонна в коричневом толкнула свою ношу кому-то в руки и, приподняв юбки, бросилась бежать, словно сам дьявол преследовал ее.
Что-то упало на его грудь, тяжелое и сколькое, как змея. Колючая пенька коснулась его шеи, затягиваясь на горле, и он закричал сквозь кляп.
Он боролся, не думая о возможности и последствиях, побуждаемый отчаянным инстинктом выжить, не обращая внимания на истекающие кровью запястья и мучительную боль в мускулах. Его бедра сжали бока лошади с такой силой, что она протестующе взбрыкнула. Он натягивал стягивающие его веревки с силой, которую никогда в себе не предполагал.
На поляне заплакал ребенок и стал звать свою мать. Толпа притихла, и крики ребенка раздавались очень громко. Черный воин сидел на лошади, высоко подняв в руке меч. Он, казалось, что-то говорил, но Роджер ничего не слышал из-за рева крови в его ушах.
Кости его запястий трещали, и полоса жидкого жара пробежала по одной руке, когда мускул на ней порвался. Меч упал со вспышкой отраженного от лезвия света. Его ягодицы скользнули по лошадиному крупу, ноги беспомощно обвисли, и вес потянул его вниз.
Мучительный толчок…
И он закрутился, задыхаясь и борясь за глоток воздуха; его пальцы царапали веревку, глубоко впившуюся в плоть. Его руки освободились, но было слишком поздно, он не мог чувствовать их, не мог управлять ими. Его пальцы скользили на крученой веревке, бесполезные, оцепенелые и нечувствительные словно деревяшки.