Огненный лис

Воронов Никита

— Живой?

— Глупый вопрос. А вы как там?

— Плохо, — вынужден был признать Виктор. — Брось мне чего-нибудь! Спасательный жилет, или круг. А то я с этими кирпичами за спиной не доплыву.

— Куда бросать-то? Не видно ни фига.

— Бросай на голос.

Получилось даже лучше, чем можно было ожидать. Спасательный круг плюхнулся в воду у самого берега, Виктор не раздумывая ухватился за него и поплыл к яхте.

— Наши где? — Спросил Папич, вытягивая Виктора на борт.

— Не знаю, — ответил Виктор,

снимая рюкзак со взрывчаткой. — Мы на охрану напоролись.

— Я их обратно, к машине отправил — даст Бог, попробуют уйти.

— А нам теперь что делать?

— Не знаю! Пока на остров пойдем. Будем ждать, как договаривались. Не объявятся, отгоним яхту в море и подорвем. Пусть считают, что сдохли мы, утонули… нет нас! И не было. Ствол ментовский у тебя с собой?

— На, — Папич протянул Виктору пистолет.

— А «дегтярев» на острове остался?

— Там. В траншее припрятан.

— Это хорошо.

— Да чего уж тут хорошего, — пробурчал Муля Папич, выбирая якорь. — Чего хорошего?

— Все коту под хвост…. Сокровища какие-то! Сидел бы я себе дома, со своей…

С берега внезапно ударила автоматная очередь. Папич охнул, схватился за лицо — и тут же упал за борт.

— Муля! — Дернулся к нему Виктор. — Муля, братуха!

Вторая очередь распорола обшивку, заставив поминальным звоном отозваться начищенную до блеска рынду. Виктор бросился ничком на палубу, передернул затвор и несколько раз выстрелил в темноту. После третьего или четвертого выстрела он услышал вдали человеческий стон, однако продолжал нажимать на спусковой крючок до тех пор, пока не опустела обойма. Затем Виктор поднялся на ноги и швырнул оружие в сторону берега:

— Да чтоб вы все сдохли! Будьте вы прокляты!

… Первое, что сделал Виктор, подойдя к Змеиному острову — подготовил яхту к взрыву. Двенадцати четырехсотграммовых тротиловых шашек вполне хватило бы на то, чтобы от парусно-моторного судна не осталось и следа. Виктор сноровисто прикрепил к каждой шашке детонатор, скрутил провода в тугой узел и подсоединил к выключателю внутреннего освещения. Оставалось только в нужный момент щелкнуть тумблером.

— Утром в Черкассы пойдем, — решил Виктор.

С момента гибели Папича он начал разговаривать вслух, сам с собой. Сам себе отдавал распоряжения, сам себя отчитывал за упущения и провинности, сам себе давал советы… Виктор остался один. Без друзей, которые покинули его в самый нужный момент. Папич — навсегда, а Данила и Палец? Может быть, тоже…

— Не дай Бог, — прошептал Виктор.

Невидящим взглядом он окинул водную гладь. Прослезился. По телу пробежала мелкая дрожь — нервное напряжение постепенно спадало, душевный огонь, порожденный погоней и боем, угас. Навалилась усталость, измотанный организм требовал отдыха. Виктор вытянулся на рундуке, в который только что запихал взрывчатку, и крепко уснул.

Прошла ночь, наступило

утро следующего дня, но Виктор все ещё не шелохнулся. Со стороны могло показаться даже, что он умер, и лишь едва уловимое дыхание опровергало это предположение. Очнулся Виктор так же внезапно, как и погрузился в сон. Непонятная, неосознанная тревога вдруг обдала душу спящего человека февральской стужей: на яхте он был не один!

Открыв глаза, Виктор Левшов увидел прямо перед собой лицо Курьева. Тимур сидел, привалившись спиной к переборке, и спокойно курил сигарету, выпуская, одно за другим, колечки дыма. На коленях у него лежал пулемет Дегтярева, реликвия времен Второй мировой войны.

— В траншее, за казармой нашел, — пояснил он, перехватив удивленный взгляд врага.

— Ну, что же, стреляй, — равнодушно отвернулся Виктор.

— Хорошо, — согласился Тимур. — Только попозже.

— А чего тянуть?

— Торопишься, — усмехнулся Тимур. — Потерпи. Немного осталось.

Будто в подтверждение его слов откуда-то издалека послышался характерный гул приближающего вертолета. Звук стремительно нарастал похоже, вертолет шел невысоко и на большой скорости.

— Ну, вот. Дождались.

— Вертолет прошел прямо над яхтой.

— Жестянка, «Ми-шесть», — скорчил презрительную гримасу Тимур. Потом, неожиданно для Виктора, вскинул ствол пулемета вверх, в открытый люк. Раздалась длинная, оглушительная очередь, трассирующие пули растаяли в небе.

— Не попал, — удивился Тимур.

Вертолет отклонился немного в сторону, описал большой круг над побережьем — и вновь пошел к яхте.

— Ну-ка! — Обрадованно покачал головой Тимур. — Давай, милок, поближе… не бойся!

Боковое окно вертолетной кабины открылось, и из него кто-то высунул длинный ствол.

Сквозь гул винтов приближающейся машины послышалась сухая дробь ответной очереди, пули плелиным роем прожужжали над яхтой и ушли в воду чуть в стороне.

— Видел? — Окликнул Тимур Виктора. — Уважают. И боятся! Товарищи в погонах… Еще один заход — и продырявят они твою посудину. А может, и нас с тобой заодно.

«Ми — шестой» вновь пошел на разворот, на этот раз по большой дуге.

— Этот ты зря, — Тимур встал во весь рост, высунулся из люка, положил ствол на гик и, прицелившись с упреждением на два корпуса, нажал спуск.

Даже со своего места на рундуке Виктор увидел, как от корпуса старенького вертолета в стороны полетели куски обшивки, из двигателей повалил черный дым, полыхнуло — и винтокрылая машина с оглушительным всплеском упала в воду.

— Все, — сплюнул Тимур на палубу. — Легко и просто.

— За что же ты так «папика»-то своего? Из пулемета… — поинтересовался Виктор.

— Папа мой там лежит! — Перебил его Тимур, мухнув рукой в сторону острова.

— Документы я нашел. Все сходится, мать моя так и рассказывала.