Огненный лис
Шрифт:
— Спасибо, — сглотнул слюну Виктор.
— Куда же его теперь-то, Петрович? — Сержант взял в руки «сопроводиловку». — В таком прикиде к жуликам не пихнешь…
— Сажай в седьмую, к полковнику.
Сержант кивнул и легонько подтолкнул Рогова в направлении больших, окованных металлом дверей, уводящих куда-то внутрь этой маленькой местной тюрьмы:
— Пошли.
Обреченно щелкнули электрические замки, заскрипели петли…
Тесная, вонючая камера. Всего освещения — тусклая лампочка над входом. Ни единого, пусть даже наглухо
Шершавые стены. Почти все пространство пола занимает деревянный, местами уже подгнивший настил — нары. Тут же в углу металлическая раковина умывальника и «параша».
— Сколь надо мало человеку места, чтобы жить… — нараспев, словно монолог из Шекспира продекламировал расположившийся на нарах мужчина лет пятидесяти. По всему чувствовалось, что сидеть в одиночестве ему поднадоело. — Прошу! Все же, это самая лучшая камера из здешних.
— А сколько всего? — безразлично спросил Рогов.
— Восемь… Здравствуйте, молодой человек!
— Добрый вечер, — спохватился вновь прибывший.
Мужчина усмехнулся и достал откуда-то из сапога наручные часы:
— Действительно — вечер… — подтвердил он. — Проходи, не стесняйся!
Виктор снял форменные ботинки и тоже залез на нары.
В камере было настолько сыро и душно, что буквально через пару минут он по совету старожила скинул с себя и все остальное, оказавшись только в трусах и майке.
— Ну-с, давайте знакомиться. Или как?
— Конечно, — кивнул новичок.
— Валерий Николаевич Болотов. И попрошу при произнесении моей фамилии делать ударение правильно — на первом слоге.
— Договорились! — От чепорности сокамерника Рогов даже немного повеселел, и представился в свою очередь.
— Виктор, судя по обмундированию вы ведь — офицер? — блеснул смекалкой Болотов.
— Да. Лейтенант… Командир отдельного ремонтного взвода.
— Ну, что же, отлично. Нашего полку прибыло.
— Как, и вы тоже?
— Разумеется. Военный врач, полковник медицинской службы. Между прочим, начальник Белгородского госпиталя!
— Вот это да! — Изумился Рогов. — Дела-а… А извините, товарищ полковник, вас-то за что?
— О-о! — Поднял вверх палец Болотов. — Это такой сюжет… Прямо, детективный роман. А если проще — обвинили в получении взятки. Кстати… Оставьте, ради Бога, всякие официальные обращения. Мы здесь, милейший, вроде как в подполье находимся, ясно? Зовите меня просто, по имени-отчеству.
— Понятно, — кивнул Рогов. — Простите… Простите, а вы действительно взятки брали?
— Ну, вы наглец, милейший! — Рассмеялся Валерий Николаевич. — Такие вопросы задавать не принято.
— Извините.
— Ерунда… Ну скажите, кто в наши дни не берет? А?
Рогов смущенно пожал плечами и полковник посмотрел на него с нескрываемой завистью:
— Да, понимаю… Вы ещё так молоды, откуда вам знать!
Помолчали. Потом Болотов вздохнул:
— Мне
— Вас уже осудили?
— Нет. Конечно же, нет! Вернули дело на доследование. Шестой месяц по этапам мотаюсь — то в Благовещенск, в СИЗО, то опять сюда. Возят, возят — а посадить не могут. Обвинение-то голословное, доказательств нет. Но бороться с ними я устал — ужасно! Наверное, старость. Порою так хочется опустить руки, согласиться на все…
— Понимаю, — кивнул Виктор. — Мне вот тоже так.
— Ну-ка! Расскажи, за что и сколько тебе обломилось от нашего народного? Самого гуманного в мире?
Примерно в течение часа Рогов во всех подробностях излагал свою историю. При этом в ходе повествования виноватыми оказывались буквально все, кроме него самого.
— Ясно, — вздохнул полковник, когда рассказчик умолк. — Кругом сплошное свинство. Судьи — упыри, прокуроры — гниды, а уж следаки… Кстати, кто твое дело вел?
— Майор Бичкаускас. Я же назвал, вроде?
— Ах, да. Припоминаю… Редкостная скотина!
— Знаете его?
— Кто же не знает… Прибыл из Вильнюса год назад, и уже семь офицеров посадил. Впрочем, если с тобою — уже восемь получается.
У Виктора защемило сердце:
— Видели из них кого-нибудь?
— Да почти всех, милок. Почти всех. Кто ещё в СИЗО пока, кого уже на зону этапировали…
Резанув по нервам противным визгом, сдвинулся покрытый множеством слоев краски засов. Чуть пониже середины двери, под смотровым глазком открылось окошко-«раздача».
Заглянувший внутрь милиционер произнес:
— Ужин. Болотов, получите.
— Я не один, — напомнил полковник.
— Ну что вы, Валерий Николаевич, — замахал руками Виктор. — Не надо, мне есть совершенно не хочется.
— Не выдумывай! Это тебе не воля. Когда жрать потянет — в магазин не сбегаешь.
Он вновь обернулся к «раздаче»:
— Пожалуйста, разберитесь. Нужна ещё одна порция. Для новичка.
За дверью послышалась какая-то возня, звон посуды. И вскоре Рогов тоже получил еду: картофельное пюре и кусок жареной рыбы в алюминиевой миске. Хлеб, чай…
Прежде чем приняться за ужин, полковник внимательно осмотрел посуду. Пояснил:
— Здесь хоть и не зона, но все же… Поглядывай, чтобы ни на ложке, ни на шлемке дырки просверленной не оказалось.
— Почему?
— Просверленная посуда для «обиженных».
— Для кого? — Поднял брови Рогов.
— Ну, для пидоров, — пояснил бывший полковник медицинской службы. Возьмешь её, и по воровским понятиям сам заменехаешься.
— Ничего не понимаю.
Болотов поморщился:
— Ладно, потом… В общем, нельзя из посуды, предназначенной для педерастов кушать. Если, не дай Бог, такое случится и другие зэки об этом узнают — хорошо, если просто отвернутся от тебя, как от прокаженного.