Огненный мир

Георгиева Инна Александровна

"Никогда бы не подумала, что можно кого-то так активно любить…" — скрипела зубами рыжая, старательно избегая добродушных вампиров, ласковых демонов и обольстительных инкубов. А те словно поголовно записались к ней в фан-клуб: бродили по пятам, осыпая комплиментами; подмигивали, скаля острые зубки; одаривали комплиментами по поводу и без… В общем, планомерно и весьма успешно доводили девушку до белого каления. И когда особо ретивый представитель нечисти в столовой попытался по-джентельменски придвинуть ей стул, она буквально зашипела ему в лицо:

— Поставил на место!!

— Да что тебя не устраивает?! — раздраженно рявкнул тот… опомнился, сделал "виноватое" лицо и растворился в толпе. Мгновение Мерси мрачно

глядела ему в след: "что ее не устраивает"?! Да всё! От первого до последнего слова, с видимым радушием произнесенного сегодня в ее присутствии. Каждая натянутая улыбка, каждый пропитанный фальшью восхищенный взгляд. Может, для нечисти такое поведение и было нормальным: они не стали относится к ней лучше или хуже, чем в первый день, когда она вошла в эту школу. Просто когда Таирон сказал "Фас!", они это сделали. Когда же он приказал "любить" — они подошли к выполнению приказа так же обстоятельно. Не важно, что они чувствовали по отношению к самой Мерси. Важен был только их страх перед Наследником. И на этом страхе, на подчинении более сильному, более могущественному, строились любые отношения в Огненном Мире.

По мнению демонов Мерси должна была быть довольна, а она злилась. И они не находили этому причины. Она же не могла отделаться от мысли, что ее засунули на сцену кукольного театра — единственного живого человека в окружение марионеток. И от этого ей хотелось плакать, вопить, ругаться, но пуще этого — вцепиться когтями в рожу гада-кукловода!

Неудивительно, что когда вечером она, наконец, добралась к себе в комнату и привалилась спиной к двери (в ней теперь зияла дыра размером с мячик для гольфа как раз на уровне глаз, в которой нет-нет, да и появлялась любопытная морда какого-то особо любознательного демона), она буквально пылала первозданной яростью. Сцепив кулаки, девушка скрежетнула зубами (в последнее время она делала это так часто, что челюсть стала побаливать) и вдруг разглядела знакомый деревянный меч в углу.

— Ой, да у меня же тренировка вот-вот начнется! — опомнилась Мерси, непроизвольно растягивая губы в предвкушающей улыбке. Ну, если Ямамото сегодня ее победит — она к нему иначе как "мастер Йода" обращаться больше не будет. Только что-то ей подсказывало, что ничерта он ее сегодня не победит…

Заткнув дыру в двери туго свернутым конспектом по нежитиеведению, девушка через голову стянула шерстяное платье, оставшееся еще со времен Фузиоку (Акиро специально перешила молнию, чтобы его можно было застегивать без посторонней помощи) и позволяющее Мерси "выбешивать" одноклассников своим ярким желтым цветом, засунула джинсы, свитер и кроссовки в не пропускающий воду пакет и только намылилась "рыбкой" нырнуть в бассейн, когда дверь с тихим скрипом отворилась:

— Госпожа Томаши?

Тетрадь с глухим стуком упала на пол. Мерси прикрылась пакетом и перебросила за спину косу:

— Что вы здесь делаете?

Дворецкий Таирона поднял голову и посмотрел на нее очень серьезным взглядом. Девушка вдруг поняла, что никогда прежде не видела этого лицо без улыбки. Не украшенное морщинами, оно выглядело совсем не старым. А глаза, когда они были открыты во всю ширь, оказались ярко-рыжего цвета, не с красным оттенком, как волосы Мерси, а ближе к золотистому.

— Господин велел передать, что Хозяйке бала не следует посещать особняк Охотников накануне важного события. Это может быть неверно трактовано.

— Кем? — не поняла девушка.

Дворецкий загадочно улыбнулся, прижал ладонь к груди, слегка наклонил голову и, не оборачиваясь, шагнул назад, чтобы раствориться в полумраке коридора. Мерси опустила одежду, да так и осталась стоять, невидящим взглядом буравя приоткрытую дверь…

Таирон снова был в лесу. Он вообще в последнее время туда зачастил. Всех хищников успел распугать.

Медведи держались до последнего — всё надеялись, что однажды демону наскучат его ночные бдения на пригорке и он, наконец, оставит в покое их подготовленную к зиме берлогу. Не тут-то было! Таирон проявил недюжинное упрямство и каждый вечер в одно и то же время замирал мрачной статуей на любимом "постаменте". По какой-то и ему самому непонятной причине златоглазый не хотел поручать это дело кому-либо другому. Только не Фриду. Он сам, своими глазами, должен был увидеть, как белая тигрица возвращает себе облик голубоглазой бестии. И даже то, что пока он довольствовался наблюдением лишь за одной ее ипостасью (да и то не всегда) не могло побудить демона отказаться от своих планов.

— Господин Таирон? — дворецкий показался между деревьями как призрак удава Каа из сказок Киплинга: полное равнодушие к окружающему миру, отсутствие резких движений и стеклянные глаза:

— Я выполнил приказ, хозяин.

— И как она отреагировала?

— Подчинилась.

— Действительно? — демон задумался на мгновение, потом улыбнулся и весело добавил. — Похоже, она и правда решила временно побыть послушной девочкой. Любопытно, надолго ли ее хватит… можешь идти.

И слуга исчез, так же бесшумно, как и появился. Таирон же вернулся к любимому занятию — наблюдать за тем, как в узкой полоске между шторами мелькает полосатая шкура Хвостатой. Только мысли его все еще витали вокруг рыжей сирены. Какой она стала покладистой в последнее время… Либо действительно согласилась пострадать за весь русалочий род, либо… либо готовит феноменальную гадость и своим видимым послушанием пытается приглушить его бдительность.

"Что ж… — улыбнулся демон. — Посмотрим, чем дело закончится. Одно ясно прямо сейчас — скучно не будет!"

Мерси же сейчас было совсем не до улыбок, а наоборот — очень грустно. Злость ушла, но ей на смену явилось понимание полной безысходности. Она больше не видела выхода из западни, в которой оказалась. И когда стало совсем невмоготу, девушка топнула ножкой, подхватила пакет с одеждой и крикнула в сторону окна:

— Не пойду к Ямамото. Доволен? Но на берег Ураг-вей ты не можешь меня не пустить!

Вода поглотила сирену, окружила ее, заполнила каждую клеточку. Смыла слезы, порывающиеся вот-вот скатиться по щекам соленым потоком, успокоила дрожащие губы, сняла оцепенение с тела. Она словно позволила девушке на несколько коротких мгновений сделать то, о чем она мечтала все это время — убежать, скрыться, спрятаться, раствориться в океане. Сделать хоть что-нибудь, только бы не стоять порабощенной скульптурой и не ждать, пока "владыка" обратит на нее свой взор. Сирена плыла с потоком, отдавалась ему, сливалась, выплескивала в него свою боль. И только когда усталость тела превысила усталость духа, она, наконец, выбралась на берег.

Тяжело дыша, Мерси навзничь упала на песок, раскинула в сторону руки, чувствуя, как пульсируют усталые мышцы, и долго лежала не шевелясь. Думая лишь о том, что в следующей жизни она хотела бы родиться единорогом. Не для того, чтобы скакать по полям и поражать человеческое воображение своей дивной красотой. Нет! А лишь потому, что они "всего только почтальоны, мать его". Всего лишь почтальоны.

Она не сразу поняла, что стала замерзать. Тело само собой приняло сидячую позу, прижало колени к груди и обхватило их руками. А глаза все так же неотрывно смотрели на луну. Здесь, в Огненном мире она казалась такой огромной, такой близкой. Не понимая, что творит, девушка протянула руку в попытке ухватить ее за острый край. Потянулась сильнее, провела пальцами в воздухе, нащупала пустоту… и вдруг разрыдалась, впервые с тех пор как села в самолет, перенесший ее в этот мир. Так громко, с таким отчаянным надрывом, словно пыталась излить слезами всю тяжесть, обрушившуюся на ее плечи.