Огненный скит.Том 1
Шрифт:
— Подай мне воды, — попросил Кирилл.
— Тебе, отче надо поесть, — отозвался Изот. — Я дам тебе размоченного сухарика. Медку налью.
— Сначала воды, — повторил старец.
— Добро, добро, — ответил Изот, отходя к камельку. — Я завтра пошарю ещё по кладовым, небось не сгорели и не обвалились… Мочёной брусники, клюковки найду… А если и не найду — не беда, схожу на болота, там вдоволь ягоды…
— Как на воле? — спросил Кирилл.
— Снег с дождём, отче. Оттепель.
Он напоил старца, потом в медовой воде размочил сухарь.
— Вот другое дело, — сказал Изот, радуясь, что наставник подкрепился. — Тебе надо больше есть. Силы восстановятся и здоровье придёт.
— Будет, — отозвался старец, отодвигая руку Изота с очередной порцией еды. — Бог даст, в другой раз. Больше мне ничего не надобно. Сыт я…
— Ты ослаб, отче. Может…
— Благодарствую на добром слове. Ты и так сделал для меня очень много. Дни мои сочтены. Надо готовиться к уходу в мир иной.
— Отче! Такое говоришь!.. Бог даровал тебе вторую жизнь. Ты воскрес из мёртвых… за молитвы твои о нас, забывающих и Бога и всё, чему учили родители наши…
— Не тужи, сыне. Два века никто не живёт… — Кирилл вздохнул и попытался переместиться на ложе. Изот помог ему устроиться удобнее.
— Грех на мне великий, Изот, — продолжал старец.
— Перестань, отче.
— Великий, Изот.
— Ах, отче! Ну, о чём ты говоришь! Все были бы такими грешниками, как ты. Сколько бы тогда праведников прибавилось на земле…
— Выслушай меня, Изот…
Изот, чтобы переменить тему разговора, думая, что старец заговаривается, спросил:
— Как же ты выбрался, отче, из этого адова огненного круга?
— А и не знаю, родимый. Наверно, через окно. Ужом через окно и выбрался. Не помню… Помню, кто-то нёс меня… — Он с минуту помолчал, а потом спросил: — А где ты меня нашёл?
Изот содрогнулся, вспомнив груду обгоревших человеческих тел и под ними полумёртвого, еле дышащего старца Кирилла.
— Далеко от кельи. Почти у северных ворот. Спасли тебя келейники, а сами погибли, царство им небесное.
Кирилл ничего не ответил. Он лежал с закрытыми глазами, и Изот опять увидел, как под ресницами сверкнула слеза.
Скоро старец задремал, и Изот отошёл к ребёнку, который во всю мочь плакал, прося есть.
Глава пятая
Чужие люди
Изот всегда спал чутко. Малейший шум, скрип, яркий свет — всё, что выходило за рамки привычного, заставляло его просыпаться. Но сегодня он проснулся в середине ночи не от шума или яркого света, а от томительного гнетущего чувства, которое охватило его существо. Тоскливое беспокойство проникало в душу, не оставляя там свободного места. Ему чудилось, что снова накатывается огненный вал, пожирая всё, что встречается на пути.
Он лежал с открытыми глазами и смотрел, как тлели угли в камельке. В погребе было бы совсем темно, если бы не камелек. От тепла, исходившего от углей, снег подтаивал на накате и капли изредка падали на горячие камни и шипели. Это шипение,
Тревога бередила мозг и сердце. «Чего это я? — думал Изот, собирая воедино мысли. — Ничего не произошло, а я начинаю беспокоиться». Но смутный страх, как паутина, опутывал его и не давал покою.
— Что может быть хуже моей доли? — спрашивал он сам себя. — Чего я боюсь? — И не находил, что ответить.
Полежав часа два или три на жёсткой подстилке, то подкладывая под бока полы кафтана, то откидывая их и, поняв, что больше не заснет, он поднялся, подложил хвороста в камелёк, раздул угли. Хворост затрещал, пламя взметнулось ввысь, осветив подземелье. Хотя огонь в течение суток горел почти не переставая, в подземелье было влажно. Стены, выложенные валунами, источали холод и сырость.
Ребёнок спал, выпростав ручонки из тряпья, которым был укутан. Поправив ему постель, Изот зажёг от камелька светец и подошёл к старцу. При колеблющемся свете лицо старца показалось ключнику не таким осунувшимся, как вчера, не так выпирали скулы и острился нос. Но всё равно он был плох. «Не жилец отче Кирилл, — подумалось Изоту, и он затаённо вздохнул. — Сколько он ещё протянет? Неделю? Месяц?»
Может, это ощущение близкой смерти скитника, наставника и друга так взволновало Изота? Сердце предчувствует предстоящее расставание? А что ещё может волновать Изота? Наступающая холодная зима? Как он сумеет пережить её с младенцем на руках? Запасов, не тронутых огнём, едва хватит на зиму. Себе он найдёт еду, а ребёнку? Тому нужно молоко, а где он его возьмёт? В землянке сырость, углы сверху промёрзнут. Как он, мужик, сумеет уберечь дитя от напастей? Что сулит такое житьё?! Нет, не мог избавиться Изот от навалившегося на него тяжёлого и мрачного.
Так и не связав мыслей воедино, он поставил светец на чурбачок и вышел на улицу.
Ещё не начинало светать. Ночью прошёл дождь, слизавший снег. Обугленные деревья острыми пиками протыкали мглистое небо. Запах гари выветрился. Руины скита, омытые дождём, представляли печальное зрелище, сливаясь с туманной неявью близкого рассвета. Большая птица, напуганная появлением человека, сорвалась с высокой ели и шумя крыльями перелетела в более спокойное место. «Ворона, — решил Изот. — Чует поживу».
Всех, кого нашёл, он похоронил, даже поджигателя. Но большинство скитников было погребено под обломками келий, под слоем пепла и золы. Поэтому вороны чуяли поживу.
«А чего я стою? — размышлял дальше Изот. — Пока время есть, схожу-ка на родник».
Вода в колодце, из которого он набирал воду, была не такой, как прежде, чистой и прозрачной. Сруб обгорел до самой земли, в воду попало много пепла, пыли, мелких головешек, и она имела приторно-горьковатый привкус, была мутная и вызывала, если не отвращение, то неохоту употреблять её в пищу.