Огненный суд
Шрифт:
Конечно, у нее несуразное лицо. Рот открыт, видны зубы. Некоторые отсутствовали, остальные желтые. Мутные печальные глаза уставились на него.
«Господи», – подумал он, и на миг туман в его голове рассеялся, и он увидел перед собой жалкую грешницу, каковой она и была на самом деле.
«Отче милостивый, вот плоды греха моего и ее тоже. Господь наказал мою похоть и похоть этой бедной женщины. Благословен Господь в своей бесконечной мудрости».
А вдруг в этой падшей женщине еще теплится жизнь?
Разве Господь не желает, чтобы он заставил ее раскаяться?
Она
Он склонился над ней и приложил ухо к левой стороне груди в надежде услышать или почувствовать биение сердца через платье и сорочку. Ничего. Он сдвинул пальцы. Сердцебиения не ощущалось. Он дотронулся до чего-то влажного и липкого. Запахло железом. Вспомнилась мясная лавка рядом с домом, где он раньше жил, на Патерностер-роу.
Опять какой-то звук? На лестничной площадке? На лестнице. Он отдернул руку. Пальцы были в крови. Как у мясника, когда тот зарезал свинью на пороге и кровь стекала в канаву – пиршество для мух. Почему так много крови? Кровь была на желтом платье: вот откуда вкрапления красного.
Слава Господу, она не Рэйчел. Он вздохнул и опустил веки ее невидящих глаз. Он знал, что делать, когда умирает человек. Когда Рэйчел испустила свой последний тяжкий вздох…
Манжет сорочки испачкался кровью. Он моргнул, потеряв мысль. Кровь была на рукаве. Они рассердятся, что он испачкал одежду.
Он взял со стола бумагу и старательно отер руку и манжет. Сунул бумагу в карман, чтобы потом выбросить, и медленно поднялся.
Рэйчел. Господи, как он мог о ней забыть? Может, она вышла, пока он отвлекся.
В спешке он наткнулся на кресло, и оно опрокинулось. На лестничной площадке он затворил за собой дверь. Спустился. Когда он вышел на солнечный свет, что-то щелкнуло у него в голове, и он вдруг вспомнил, что это за место: гнездовье законников, коих развелось не счесть за стенами Старого города. Так гнезда грачей растут гроздьями на деревьях в саду вокруг дома.
Законники. Исчадия дьявола. При помощи лжи и своей латыни они докажут, что белое – это черное, и посадят в тюрьму невинных богобоязненных людей. Это он знал на собственном горьком опыте.
В саду распевали птицы. Двор был полон людей, по преимуществу мужчин и по преимуществу в черных мантиях законников. Ему снова пришли на ум грачи, разговаривающие друг с другом. «Гаар-гаар, – прошептал он про себя. – Гаар-гаар».
Он побрел на одеревеневших ногах к главному зданию с высокими стрельчатыми окнами. Остановился в дверях и оглянулся. Поднял глаза на дом, из которого только что вышел. Человек-тень снова стоял у окна на втором этаже. Он вскинул руку, обращаясь к тени, отчасти обвиняя, отчасти торжествуя: вот перед вами возмездие за грех. Падайте на колени и кайтесь.
Тут он увидел Рэйчел. Она выходила из обугленного дома, пострадавшего в пожаре, рядом с лестницей XIV. Она натянула на голову капюшон, чтобы скрыть свой стыд. Она пытается спрятаться от него. Она пытается спрятаться
– Гаар-гаар! – кричали грачи.
– Рэйчел, – произнес он, или ему это только показалось. – Рэйчел…
Мимо нее прошел законник и задел ее плечо. Капюшон съехал. К своему изумлению, он увидел, что женщина была вовсе не Рэйчел. У этой женщины была каинова печать на лице. Каин завидовал своему брату Авелю и убил его.
Это не Рэйчел. Его жена мертва, гниет в могиле, ждет среди червей второго пришествия Господа и вечного царствия Иисуса. И у Рэйчел никогда не было такой каиновой печати…
– Грешница! – закричал он, погрозив кулаком. – Грешница!
Яд змия действует и после смерти. Может, он ошибался в Рэйчел. Может, она тоже была шлюхой, как Ева, искусительница мужчин, и ей суждено вечно мучиться в адском пламени.
– Гаар-гаар! – кричали грачи. – Гаар-гаар!
Глава 2
Просто удивительно, как деньги в кармане и положение в обществе могут повлиять на самооценку мужчины.
И вот перед вами я, Джеймс Марвуд. Более холеный и более преуспевающий, чем полгода назад. Секретарь мистера Уильямсона, заместителя государственного секретаря – самого лорда Арлингтона. Секретарь Совета красного сукна, подчиняющегося департаменту камергера стула [2] . Джеймс Марвуд – в общем и целом многообещающий малый, даже если только по собственной оценке.
2
Камергер стула – придворный, помогающий монарху в удовлетворении его естественных потребностей. Эта должность была почетной. Именно камергер стула становился тем человеком, которому король доверял и с которым делился многими секретами.
В тот вечер, в четверг 2 мая, я отправился по воде от Тауэра, где выступал в качестве свидетеля по поручению мистера Уильямсона на допросе некоторых заключенных. Прилив был нам в помощь, хоть и начался недавно. Руины Сити лежали справа от меня: церкви без крыш, шаткие печные трубы, склады, от которых остались одни стены, кучи пепла. Но расстояние и солнечный свет придавали им странную красоту, расписывая райскими красками. Слева от меня, на стороне Суррея, простирался неповрежденный Саутуарк. Прямо передо мной на Лондонском мосту горделиво высились дома над водой, телеги и экипажи сновали между ними в одну и другую сторону.
Лодочник счел, что пока пройти под мостом для нас безопасно. Через несколько часов, когда прилив усилится, течение станет слишком бурным и опасным. Тем не менее он повез нас через один из самых широких пролетов. Какое облегчение добраться до открытой воды, отделавшись всего лишь брызгами, попавшими на плащ.
Передо мной вновь открылся Лондон со все еще возвышающимся на холме почерневшим остовом собора Святого Павла. Со времени Великого пожара прошло восемь месяцев. Хотя улицы расчистили и руины обследовали, восстановление практически не началось.