Огненный Зверь
Шрифт:
– Отойди, когда работает Повелитель Стихий!
– если бы я не видела, что эти слова произнес худенький маленький Петя, я бы не поверила. Его голос был подобен грому, властный, громкий и совсем не детский.
Все безропотно отошли. Не знаю уж, почему замолчали все остальные, но я была просто шокирована переменой в поведении мальчишки. Его глаза блестели, как от лихорадки, воздух вокруг стал уплотняться, превращаясь в вихри и потрескивать. Выглядело это жутко, его волосы развевались на ветру. Он вскинул руки над головой, между ними по дуге пробежал электрический разряд, в воздухе что-то грохнуло.
Вскоре вся разлетевшаяся земля была собрана и поднята, смерчи стали черными и еще более устрашающими.
"Зверь, ты видел когда-нибудь нечто подобное?" - спросила я, заворожено глядя на Петю.
"Как работает стихийный маг?
– в отличие от меня, в голосе Зверя не было восхищения.
– Естественно. Только когда этот дурачок закончит, ему мало не покажется".
"Почему?" - не поняла я, по мне, так все, что он делал, было просто великолепно.
"А потому, что делает он это не вдумчиво, а только чтобы утереть нос Андрею, ну заодно и перед вами покрасоваться. Ну или самому себе что-то доказать, черт его знает, что там у него в голове творится. Но Повелители Стихий работают не так. То, что делает этот пацан, показушничество, фиглярство, отнимающее энергию. Эффектно - да, эффективно - нет. Он мог выполнить просьбу Золотаревского за пару секунд, а он уже третью минуту тянет кота за хвост и красуется. Вот увидишь, чем это кончится".
В этот момент Петя хлопнул в ладоши над головой, смерчи на мгновение замерли, а потом послушно устремились к яме, а, нырнув в нее, исчезли.
Все стихло, на месте воронки был ровный пласт земли. С исчезновением последнего ветерка Петя охнул и повалился на жухлую траву, как подкошенный.
"Видела?
– жестко сказал Зверь.
– Недоучка, а красуется. На месте Золотаревского я бы его выпорол, так ведь и загнать себя до смерти не далеко".
Петя лежал на земле и не шевелился, его лицо было мертвенно бледным.
– Ну и что это было?
– строго произнес Владимир Петрович.
– Простите, - белыми губами выдохнул Петя.
– Не я должен тебя прощать, а ты должен думать и учиться на своих ошибках.
Петя только мученически закатил глаза. Я была уверена, что никакого урока мальчишка не извлек, только злился, что у него опять не получилось никому ничего доказать.
"Глупо", - высказался Зверь, и я была полностью с ним согласна.
– Ничего, - беззлобно сказал Андрей, подошел и взвалил Петю себе на плечо.
– Я тоже поначалу так делал, что только ни вытворял, чуть ли не до смерти себя выматывал, со мной даже Кирилл ездил на тренировки, чтобы уберечь меня от меня же самого и моей глупости. Но ничего, научился же.
– Я могу научиться сам, без надсмотрщика, - огрызнулся Петя, но вырваться не пытался.
– Пошли, горе луковое, отлежишься, - отозвался Андрей и потащил Петю к машине.
Владимир Петрович повернулся к нам с Леночкой.
– Все извлекли урок?
– спросил он.
Леночка закивала, как китайский
– Вы же заранее знали, что он это сделает!
– накинулась я на Золотаревского.
– Вы могли его заранее предупредить, дать совет. Как долго он теперь будет приходить в себя?
– Дня два, - равнодушно ответил старик.
– Два дня?
– вскинулась я.
– Забавная у вас методика преподавания.
Но Золотаревский и не думал обижаться на мой резкий тон, хотя я видела, как сжалась Леночка, ожидая его реакции.
– Каждый должен учиться сам, - спокойно сказал он.
– И только на своем горьком опыте. Как ты думаешь, как Петя может узнать свой предел, ни разу не дойдя до него?
– Вы могли предупредить, - сказала я, но сбавив обороты, определенный смысл в его словах был, этого я не могла не признать.
– Я могу лишь направлять, - ответил Золотаревский, - а не дергать за ниточки...
– Как он точно подметил - "дергать за ниточки" ведь именно кукловодом я его и считала.
– А Петя очень тщеславен, это надо искоренять, так или иначе.
– Так или иначе, - зло вполголоса пробормотала я.
– Что?
– то ли правда не расслышал, то ли притворился старик.
– Ничего, - на этот раз громко ответила я.
– Я говорю, останемся при своем.
Старик улыбнулся так, будто он одержал победу в этом споре. Я так не считала, но дискуссию продолжать не стала. В конце концов, я приехала сюда не баталии разводить.
Леночка тем временем начала свою тренировку. Покосившись на наш разрастающийся спор, она благоразумно отошла в сторону, подняла с земли булыжник силой мысли и начала перемещать его с места на место. Девушка переплетала пальцы, и камень подчинялся ее движениям. Она была напряжена, и то ли булыжник был слишком тяжел, то ли она еще недостаточно практиковалась в своем мастерстве, но через минуту таких испытаний, ее лоб покрылся испариной, рука совершила неверное движение, и камень с грохотом свалился на траву. Леночка тихонько выругалась, о чем я догадалась лишь по движению губ, и подняла его снова. Все началось сначала.
– Видишь разницу?
– спросил Владимир Петрович, проследив за моим взглядом.
Я кивнула и улыбнулась:
– Она молодец.
– Вот именно. Сила Пети велика, ее же посредственна. Но посмотри, как тщательно она тренируется, и какие успехи делает, и как импульсивно ведет себя он, на показ, а не для себя. А ведь Леночка занимается меньше года, а Петя с самого детства.
– Вы думаете, он не научится?
– спросила я, повернувшись к Золотаревскому.
Старик покачал головой.
– Ну, почему же? Обязательно научится. Как только вырастет и найдет себя. У него сейчас переходный возраст, когда все взрослые плохие и ничего не понимают, а он сам не знает, кто он и чего хочет от жизни. Когда этот период пройдет, и он станет уверен сам в себе, его дар тут же станет ручным.
Звучало многообещающе, хотя и невероятно. Сколько еще шишек набьет себе мальчик Петя в попытке совладать со своим даром? Шишек и синяков не в переносном смысле, а в самом прямом, если он каждый раз будет падать, как подкошенный, от энергетического истощения?